– Ответьте на мой вопрос, и я уйду.

«Почему вы солгали?»

– Я его не помню.

– Конечно, помните. Зачем вы наврали тому сборищу неудачников?

Описание показалось настолько нелепым, что она едва не рассмеялась. Едва. Но он явно не считал его забавным.

– Не такие уж они неудачники.

– Они чванливые, испорченные аристократы, так высоко задравшие носы, что даже не догадываются, что мир быстро движется вперед, и очень скоро их место займут другие.

У нее отвалилась челюсть.

– Но вы Фелисити Фэрклот. – Он дважды стукнул тростью по сапогу. – Ваше место не займет никто. Поэтому я спрошу снова. Почему вы им наврали?

Потрясенная то ли его описанием, то ли прозаичным тоном, каким он все это проговорил, Фелисити ответила:

– Мое место никому не нужно. – Он ничего не сказал, и она поспешила заполнить тишину. – Я хочу сказать… мое место – это ничто. И находится нигде. Когда-то оно было рядом с ними, но с тех пор… – Она замолчала. Пожала плечами. – Я невидимка. – А затем, не сумев удержаться, негромко добавила: – Я хотела наказать их. И хотела, чтобы они взяли меня обратно.

Правда, заключавшаяся в этих словах, была ей ненавистна. Может, ей следовало быть достаточно сильной, чтобы повернуться к ним спиной? Меньше об этом переживать?

Слабость, которую он заставил ее проявить, тоже была ненавистна.

И его она за это тоже ненавидела.

Теперь Фелисити ждала ответа из темноты. Это странно напоминало ей посещение Королевского энтомологического общества и увиденную там огромную бабочку, застывшую в янтаре. Прекрасную, изящную, безупречно сохранившуюся, но навеки замершую во времени.

Этот мужчина не захватит ее. Не сегодня.

– Думаю, я сейчас позову слугу, чтобы он вывел вас из дома. Вам следует знать, что мой отец маркиз, а входить в дом аристократа без разрешения незаконно.

– Незаконно входить без разрешения в любой дом, Фелисити Фэрклот, но позвольте сказать вам, что я в достаточной мере впечатлен титулом вашего отца – и брата тоже.

– И почему считается, что сегодня вру только я одна?

Повисла пауза, затем он произнес:

– Так вы признаете это.

– Почему нет? Завтра об этом будет знать весь Лондон. Фелисити Фэрклот с ее красавчиком женихом.

Это его не позабавило.

– Знаете, титул вашего отца смехотворен. И вашего брата тоже.

– Прошу прощения? – сказала она, не зная, что вообще сказать.

– Бамбл и Граут. Боже милостивый! Когда нищета в конце концов поймает их в ловушку, они всегда смогут стать аптекарями. Продавать микстуры и укрепляющие средства в Ламбете.

Он знает, что они обеднели. Неужели об этом знает весь Лондон?

Неужели она последняя, кто об этом узнал? Последняя, кому сказали, потому что семья хотела использовать ее, чтобы все исправить? При этой мысли снова вспыхнуло раздражение.

А незваный гость продолжал:

– И вы, Фелисити Фэрклот[2], девушка, чье имя непременно должно быть в книге сказок.

Она метнула на него сердитый взгляд.

– Меня так сильно интересует ваше мнение о наших именах!

Он не обратил внимания на этот резкий отпор.

– Принцесса из сказки, запертая в башне, отчаянно мечтает стать частью мира, загнавшего ее туда… мечтает быть принятой им.

Все в этом человеке нервировало, было странным и смутно бесившим.

– Вы мне не нравитесь.

– Нет, вам не нравится правда, маленькая вы врушка. Вам не нравится, что я вижу ваше глупое желание – добиться фальшивой дружбы от сборища манерных, надушенных аристократов, не понимающих, какая вы на самом деле.

Ей бы следовало на него злиться – он находился слишком близко, хоть его и скрывала тьма. И все-таки…

– И какая же я?

– Вдвое лучше, чем те шестеро.

Его ответ вызвал у нее легкий прилив удовольствия, и она почти позволила себе поверить этому мужчине, который (выпей она чуть больше шампанского, ее бы запросто в этом убедили) словно был создан из магии.

Но вместо этого Фелисити покачала головой и приняла надменный вид.

– Будь я принцессой, сэр, вас бы тут не было. – Она направилась к стене, снова собираясь дернуть за шнур.

– Разве не это всем особенно нравится? То место, где принцессу спасают из башни?

Фелисити оглянулась.

– Спасать должен принц. А не… кем бы вы ни были. – И потянулась к шнуру.

Он произнес прежде, чем она успела за него дернуть:

– А кто мотылек?

Охваченная стыдом девушка резко повернулась к нему лицом.

– Что?

– Вы хотели быть пламенем, принцесса. А кто мотылек?

Щеки ее запылали. Она ни слова не сказала про мотыльков! Откуда он вообще знает, что она имела в виду?

– Вам не следовало подслушивать.

– Мне не следует находиться и в вашей темной спальне, милая, однако я тут.

Фелисити прищурилась.

– Надо полагать, вы не из тех людей, которые обращают внимание на правила.

– А вы заметили хоть раз на протяжении нашего знакомства, чтобы я им следовал?

Девушка почувствовала раздражение.

– Да кто вы такой? Почему притаились возле Марвик-Хауса, как какой-нибудь бесчестный… шпион?

Он ничуть не взволновался.

– Значит, я притаившийся шпион?

Похоже, этот человек, как и все в Лондоне, знал больше, чем она. Он знал все о полях сражений и умел вести войну. А она все это ненавидела.

Фелисити послала ему испепеляющий взгляд.

Никакого эффекта.

– Еще раз, милая. Если вы пламя, то кто же мотылек?

– Уж точно не вы, сэр.

– Какая жалость.

Оскорбительная дерзость этих слов ей тоже не понравилась.

– Меня мое решение более чем устраивает.

Он коротко хохотнул. Этот негромкий рокот делал с ней что-то странное.

– Сказать вам, что я думаю?

– Лучше не надо, – огрызнулась она.

– Думаю, что вашего мотылька заманить очень сложно. – Фелисити поджала губы, но ничего не сказала. – Однако я могу его для вас добыть. – У нее перехватило дыхание, а он упорно продолжал: – Того самого, которым вы похвастались половине Лондона, дескать, вы уже опалили ему крылышки.