Хозяйка хорошо говорила по-английски, и Виктория смогла точно объяснить, что ей нужно. Пока женщина упаковывала корзинку, Виктория бродила по магазину, с интересом разглядывая заглавия книг и отметив широкий выбор вещей из кожи. Она решила, что в следующий раз купит тете Лори перчатки и отправит их как сюрприз. Другие покупатели поглядывали на нее с любопытством, и она не сомневалась, что когда выйдет из магазина, то станет предметом живейших пересудов.

Заплатив за покупку, Виктория отправилась на почту, чтобы купить открытку и послать ее домой. Она долго думала над содержанием письма. Нельзя раскрывать крестной свои обстоятельства — кончится тем, что тетя Лори потребует от нее немедленного возвращения в Англию. Что касается Софи, то она решила честно сообщить, что еще не приступала к занятиям, так как ребенок заболел, но добавила, что начало ожидается завтра, — на случай, если тетя Лори подумает, что произошло что-то серьезное. Виктория обошла молчанием Мередита и таинственное отсутствие баронессы и закончила выражением надежды на хорошее самочувствие крестной и заверением, что счастлива на новом месте.

Когда она надписала адрес и заплатила за марки, подошло время встречи, и, опустив открытку, Виктория вернулась к машине. Барон не появлялся, и она стояла, постукивая ногами и надеясь, что он скоро подойдет.

Он пришел десятью минутами позже, когда пальцы ног и рук Виктории стали окончательно неметь. Он приближался к ней, большой и сильный в своей толстой меховой парке, светлые волосы резко контрастировали с темным цветом одежды. В отличие от большинства светловолосых людей, у него было не красное, а смуглое лицо, несомненно, из-за долгих часов на открытом воздухе. Он редко носил головной убор и, казалось, не чувствовал холода, в то время как Виктория положительно окоченела.

— Простите, фройляйн, — извинился он. — Но, увы, я органически не способен придерживаться расписания, и в ответ мои партеры не видят греха, задерживая меня.

Говоря это, барон открыл машину и бросил внутрь несколько свертков. По его предложению Виктория тоже положила свой пакет на заднее сиденье. Затем барон захлопнул дверь, запер ее и сказан:

— А сейчас выпьем?

Виктория пожала плечами.

— У вас есть время? — холодно осведомилась она, уязвленная его уверенностью, что она поймет его опоздание. Она еще никогда не ожидала мужчину, тем более на морозе.

Брови барона поднялись в ответ на ее тон, и он слегка улыбнулся.

— Вижу, что спровоцировал вас, фройляйн, — заметил он, поворачивая на площадь, так что ей пришлось следовать по пятам, чтобы услышать его слова. — Тем не менее это было неизбежно и неумышленно.

Виктория взглянула на него и встретила иронический взгляд. Она вела себя невоспитанно и знала это, как и в первый вечер, когда он опоздал к поезду. И все же ей стало интересно, какой аргумент он бы привел, если бы она вспомнила тот случай как второй пример.

К ее удивлению, барон направился через площадь и по вымощенному камнем коридору вошел в комфортабельный бар, где горел хороший камин. Когда они вошли в помещение, из-за стойки выскочил мужчина — маленький, широкогрудый, с большим животом и большими усами — и с взволнованным почтением заговорил с ее хозяином. Усач с явным интересом поглядывал на Викторию, и барон вывел ее вперед и объяснил на родном языке, что это новая гувернантка Софи.

— Willkommen, фройляйн Монро, — вежливо кивнул бармен. — ich freue mich, Sie zu sehen.

Виктория неловко улыбнулась, и барон пояснил:

— Он говорит: «Добро пожаловать в нашу деревню». — Потом кивнул на банкетку в углу, рядом с камином: — Идите и согрейтесь. Я принесу кое-что оживляющее.

Через несколько минут барон вернулся с высоким стаканом, полным жидкости янтарного цвета, который девушка приняла довольно подозрительно. У него в кружке было простое пиво, но Виктория, кажется, получила нечто покрепче.

— Если проголодались, есть мясо, сыр, колбаски, — сказал барон, показывая, что ей следует попробовать.

Виктория покачала головой.

— Я не голодна, — ответила она и поднесла стакан к губам.

Первым впечатлением было, что это очень сладкое, сверхсладкое крепчайшее вино. Но вкус во рту определенно принадлежал коньяку. Барон с иронией наблюдал за ее осторожными экспериментами и сказал:

— Вполне безопасно, фройляйн. Вы не уроните свое достоинство интоксикацией.

Виктория не была так уверена. Малое количество, которое она выпила, мгновенно согрело ее желудок, а после еще нескольких глотков по рукам до самых кончиков пальцев начал распространяться приятный жар.

Барон убедился, что ей больше ничего не нужно, затем присел рядом, внимательно глядя в лицо.

— Итак, — сказал он, — я прощен?

Виктория покраснела.

— Конечно, герр барон. — Она незаметно разглядывала его сквозь ресницы. — В конце концов, в моем положении вряд ли стоит возражать?

У барона вырвался раздраженный возглас.

— Я произвожу такое впечатление? — резко спросил он.

Виктории стало стыдно:

— Нет, конечно, нет. Я просто дразнила вас. Больше не буду.

Он склонил голову, задумчиво глядя на стакан, затем красноречивым жестом приподнял плечи:

— Я пасую, когда доходит до изощренного словесного фехтования. Но если серьезно, у меня нет ощущения, что вы смотрите на меня как на нечто пугающее.

Виктория допила свой стакан. Ее самочувствие улучшалось с каждым глотком, напиток согревал все сильнее и сильнее. Она почувствовала такую приятную истому, что в этой освещенной камином комнате ее потянуло в сон. Барон задумчиво смотрел на огонь, и ей стало интересно, какие мысли его занимают. Виктория не понимала, почему жена играет такую маленькую роль в его жизни, ведь он явно достойный человек, способный на сильное чувство, мужчина, которого так легко полюбить…

Виктория с трудом поднялась на ноги, и барон удивленно взглянул на нее.

— Не торопитесь, фройляйн, — заметил он, понимающе следя за ней ярко-голубыми глазами.

Виктория вздрогнула и отвернулась, снова надевая перчатки. Возможно, он так ее волнует потому, что не идет на легкий словесный флирт. Взглянув на часы, она быстро сказала:

— Когда вернемся в замок, герр барон, будет уже время ленча, и еще я хочу видеть Софи.

Барон со вздохом допил пиво и поднялся, глядя, как она повязывает голову шарфом.

— Скажите, фройляйн, это ваш натуральный цвет волос? — ошарашил он Викторию.

Она с трудом перевела дыхание.

— А что… Да, конечно, — неуклюже ответила она.

— Строгий стиль вам идет, — заметил барон, загадочно глядя на нее. — Но мне хочется увидеть ваши волосы распущенными.

Виктория поперхнулась и ответила, укрываясь за несерьезностью: