И тут Трендякина зарыдала:

— Он ее сюда живую привез, клянусь! Я видела ее живой, когда Женечка ее в машину загнал! А тут не убил, нет, он не такой! Он сбежал, когда Наташка пропала, потому что думал, что она с собой покончила, а тело просто не нашли. Тогда я и стала людям говорить, что Женя видел Наташку в Краснодаре, она там проституткой работает. А что бы я еще сказала? Но сын мой не виноват!

— Виновен, и вы это знаете. — Паша уже терял надежду выудить из Трендякиной что-нибудь особенно интересное, но продолжай давить.

— Нет… — рыдала монополиста пирожкового рынка Боровиковки.

Без сочувствия, а скорее брезгливо Павел Петрович сказал:

— Хватит рыдать уже. Я вам верю…

К ужину Павел Петрович, собрав волю, явился в столовую. Буфетчица встретила его равнодушным взглядом, он держался аналогично. Марина вечером не дежурила. Грустно заказав себе бефстроганов, салат и немного картошки фри, Паша кинул косой взгляд в сторону женщины, желавшей его тела. Она тоже глянула на него — без всяких эмоций.

На выходе из столовой он достал сигареты, Марьяной это было отмечено.

Встретились они в курилке.

— Меня зовут Павел, — представился Седов, протягивая огонек зажигалки к кончику сигареты Буфетчицы.

— А меня — Марьяна.

— Может, выпьем сегодня в баре?

— Может…

— Я буду ждать.

— Я приду.

Она и вправду пришла. Павел Петрович терпеливо ожидал ее, заняв столик в уголке бара, возле окна с витражами, изображавшими двух райских птиц, совершающих брачные танцы.

Перед Пашей стояла бутылка рекомендованного барменом местного вина, фрукты и шоколад. Но угощение было только частью домашнего задания.

Марьяна появилась в баре около девяти вечера. Она остановилась в середине помещения и огляделась по сторонам, дав возможность присутствующим полюбоваться ее ладной фигурой и гордым профилем. Паша привстал со своего места, сделал приветственный жест. Женщина заметила его, одарила улыбкой королевы, прошла к столику, села напротив. Половина мужчин в баре не отводили от нее глаз, другая — только делала вид, что не пытается рассмотреть ее саму и типа, с которым она встретилась.

— Марьяна, вы богиня, — сказал он скорее грустно, чем восхищенно.

— Спасибо, милый, — ответила она.

После первого тоста он произнес, опустив глаза:

— Но сейчас вы меня возненавидите.

— Ты женат, — рассмеялась она не без издевательской нотки, — а жене не изменяешь!

Покачав головой, Паша проследил взглядом за удаляющимся юношей, сконцентрировав внимание на области чуть ниже его поясницы.

— Когда я увидел вас, — сообщил он проникновенно, вернувшись взглядом к лицу Марьяны, — я был потрясен тем, что такая женщина обратила на меня внимание. К тому же мне действительно нужно многое узнать о той девушке. Поэтому я согласился на ваше условие. Только вот теперь я вдруг понял, что не смогу. Я не такой.

Отпив полбокала вина, Марьяна в задумчивости рассматривала рыжего парня. Наконец, она сказала:

— Ты врешь, это ясно. Только понять не могу почему? Если ты думаешь, что я старая для тебя, то поверь мне, ты забудешь об этом, как только я в первый раз дотронусь до тебя…

— Я не вру, — ответил Паша. — Какие нужны доказательства?

— Поцелуй того парня. — Марьяна указала на бородатого здоровяка, сидевшего в сугубо мужской компании за столиком напротив.

Она была абсолютно серьезна.

— Этот боров мне позвоночник сломает, — возразил Паша. — Лучше давайте я вам кое-что покажу.

Он положил перед Марьяной мобильный телефон подруги детства, на экране которого зависла картинка. Женщина взяла аппаратик в руки, Паша протянул свою длинную руку через стол и запустил видеоплеер.

Пока шла запись, на лице любительницы молодых мужчин отразилось любопытство, изумление, омерзение и снова изумление. Паша испугался, что ей понравилось.

Возвращая ему телефон, женщина сказала гораздо менее уверенным тоном:

— Это был не ты…

Оттянув ворот футболки, Паша показал ей темное пятнышко сантиметрах в десяти выше левого соска. Марьяна допила вино и уставилась на витраж.

— Я вас умоляю, — почти прошептал Седов, в отчаянных случаях прибегавший к своему очень скромному актерскому дарованию. — Расскажите, что вы знаете о Кристине!

Вид у него был жалкий.

Администратор налила себе еще вина. Она не скрывала своего разочарования.

— Черт с тобой, педик, — зло сказала она почти в полный голос. Павел Петрович, который рассчитывал этот бар посещать впредь регулярно, наморщил нос. — Ладно, уж…

— Марьяна, мне правда жаль… Он налил ей третий бокал, умоляя всех богов, чтобы эта нимфоманка в пьяном виде не была склонна к эпатажным выходкам. Видно, молитва его была искренней, потому что, освоив почти залпом третий транш алкоголя, Марьяна вдруг успокоилась.

— А как это у вас происходит? — спросила она. Ее глаза слегка остекленели, и возраст стал проявляться на лице, как проявляется рисунок монеты, лежащей под листком бумаги, если поводить по листку карандашом. — Как вы знакомитесь?

— Как и все, — ответил Паша. — Так что же вы можете рассказать о Кристине?

— Не стоило бы с тобой вообще говорить, ну уж ладно. Закажи еще вина! — распорядилась она тоном, которым говорила в столовой с официантками. Паша послушно махнул девушке, принимавшей заказы со столов. — Папаша Кристины — отличный мужик, но жена у него — курица. Моложе меня лет на пять, а разжирела как свинья. К тому же она у него недалекая, глуповатая. Володьке с ней скучно было. Он посмеяться любил, подурковать… Мы хорошо время вдвоем проводили. Иногда Володя советовался со мной по поводу дочери. И год назад он все переживал, что Кристина выросла, с парнями уже встречается, а вдруг…

— А в отеле она тоже с кем-нибудь встречалась?

Марьяна поправила шелковую красную блузку на груди и тихо фыркнула:

— Ну да! Потому я и говорю, что мать Кристины была дурой! Она элементарные вещи девочке не объяснила! Кристина страшненькая была, а нравиться мальчикам хотела. Поэтому делала все, что они просили. А чего они просят — ясно!

В ее голосе прозвучал праведный гнев. Паша едва удержал улыбку, подумав, что желания Марьяны были примерно того же сорта.

— И кто от Кристины «ясно чего» хотел? — спросил он.

— Певец, который на диком пляже выступает. — Марьяна допивала бутылку вина. Ее речь становилась все более отрывистой. — Ну, такой, заросший. Он еще песни дикие распевает вместе с бандой уродов! В этом году они тоже тут. Я их видела в кафе на берегу.

— Точно — в этом году тот же самый?