— Ты знаешь. — Говорю я позже, усаживаясь на кресло напротив кровати и скользя взглядом по лежащему на ней человеку. — Сегодня я первый раз за все время целых полдня не вспоминала о тебе. Просто забыла о твоем существовании. Это прогресс.

Я склоняю голову набок и смотрю на него. Его мутные светло-голубые глаза впиваются в мое лицо острыми иглами. Представляю, что бы он сделал, если бы мог двигаться. Выдерживаю этот взгляд. Болезненно улыбаюсь, словно бросая ему вызов. Зная, как сильно его это бесит.

Я откидываюсь на спинку кресла — как делаю это каждую ночь, но не закрываю своих глаз. Продолжаю смотреть на него. Интересно, когда-нибудь я смогу спать в любой другой комнате дома?

Прежде не получалось, и дело даже не в кошмарах, преследующих меня, где бы я не устроилась — на полу в гостиной или на диване у камина. Дело в том, что я просто не могу уснуть, боясь, что снова услышу его шаги.

До сегодняшнего дня я спала только так — лицом к его лицу, сидя напротив в кресле. Готовая проснуться от малейшего шороха. Но теперь я чувствую в себе новые силы. Поэтому встаю и сажусь на пол, наклоняясь спиной на кровать. Его рука недвижима, но она находится где-то недалеко от моего затылка. Сначала по спине бежит холодный пот, но минут через пять я привыкаю.

Ощущение того, что сзади притаилась готовая к броску ядовитая кобра остается, но усилием воли заставляю себя перетерпеть его. Почти прикасаюсь к собственным страхам и слышу, как трещит от ужаса мое тело. Как кровь стынет в жилах. И терплю. Терплю. Терплю.

— Ты же понимаешь… — говорю я тихим, надтреснутым голосом, глядя куда-то в стену. — Понимаешь, что никогда больше не встанешь с этой постели, да? Что никогда не выйдешь отсюда живым…

Он молчит, но понимает, конечно. Знает, что я делаю и зачем. Помнит, какая я умная девочка. Ведь он сам меня однажды выбрал.

* * *

Утром я уточняю, все ли в силе насчет нашей встречи. Тим подтверждает. Он выглядит спокойным и искренним. Ничто не настораживает меня в его любезности.

Но уже через пару часов я смотрю на часы: половина первого, а его все нет. Набираю его номер, не отвечает. Спускаюсь вниз, спрашиваю у охраны. «Должен быть где-то здесь. Не видели, чтобы он уходил». Набираю Левицкого еще раз. Бесполезно.

«Не оказаться бы в пробке, движение сейчас довольно интенсивное». Возвращаюсь в кабинет. Его нигде не видно. Надо было спросить, на какой машине он подъедет.

Иду к Даше.

— Даш?

— Да? — Улыбается девушка.

— Я забыла спросить. А у Тима какая машина?

— У Тима? — Удивляется она. — Пока никакая. Тут была одна неприятная история… — Мнется девушка.

— Да говори уже, — прошу я, чувствуя неладное.

— В общем, прошлое у него ведь не самое радужное. Они с одним парнем тачки угоняли, и Тим получил срок. Правда, его почти сразу выпустили… — Девушка прикусывает заусенец на пальце. — Ну, и… последний его автомобиль тоже недавно пришлось вернуть владельцу…

— Он что делал? — У меня кружится голова.

— Тачки угонял.

— В смысле… воровал?!

— Ага.

— Что, такая потребность в деньгах была?

— Да нет. Это… по дурости. От скуки. Да. — Даша виновато пожимает плечами. — В общем, он пока взял мотоцикл Ярика, пока не купит себе что-нибудь…

— Ясно! — Разворачиваюсь я.

— А что случилось?

— Ничего!

Фурией влетаю в свой кабинет, беру телефон, документы, решительно спускаюсь на улицу. Подхожу к своему байку и… застываю от увиденного. Он лежит на боку, а колесо спущено! Наклоняюсь, осматриваю. Да этот упырь мне шину проткнул! Вот же…

— Вадик! Никита! — Врываюсь обратно в здание. — Вызовите мне такси! Пожалуйста!

Бросаю взгляд на часы. «Вот, значит, ты что задумал, негодяй-байкер-ловелас-хам-храпун!»

Через пятнадцать минут я уже трясусь в такси, которым управляет какой-то перепуганный Турсунбек, не знающий дороги и не умеющий пользоваться навигатором. Повезло, так повезло! По-другому не скажешь!

Открываю окно, читаю вывески на зданиях, пытаюсь отыскать нужное. Турсунбек сигналит кому-то, орет что-то на киргизском. Шикарно — теперь мы стоим в пробке.

— Спасибо, я дальше сама. — Бросаю ему несколько купюр и выпрыгиваю из машины.

Как дикий сайгак несусь по улице, отыскивая нужное здание. Минуты капают, я потею. Влажные от пота волосы растрепались и противно липнут к шее. Бегу, не забывая материть подонка Левицкого. И облегченно выдыхаю, заметив нужную вывеску. Врываюсь в кафе и ищу глазами знакомые лица.

— Киса! — Машет мне рукой этот долбоящер.

Специалиста по проведению тематических вечеринок рядом с ним нет. Он один. Левицкий сидит за столиком, с довольным видом поигрывая зажатой во рту зубочисткой.

— Нехорошо опаздывать, — улыбается Тим, когда я подхожу ближе.

Мне хочется огреть его по голове хоть чем-нибудь, но все присутствующие пялятся на меня, всклокоченную и пытающуюся отдышаться.

— Какого черта?! — Цежу я, устало опускаясь на стул рядом с ним.

— Ух, тебе бы остыть, детка. — Жалостливо качает он головой. — Хочешь мороженку?

— Какую мороженку? Ты меня обманул! Где Арсений?

— Арсений? — Будто пытается вспомнить парень. — А, он уже ушел.

— Как ушел… — Мои плечи опускаются.

— Так. Взял и ушел. Мы с ним все обсудили, и я отпустил его. Жаль, конечно, что ты все пропустила. Было интересно. — Тим разводит руками и улыбается. — Ты же не злишься, детка? Нет?

Марта

Я подбираюсь, готовлюсь к прыжку — единственное мое желание сейчас это метнуться и вогнать чертову зубочистку ему в глотку. Но что-то внутри щелкает, и приходит понимание: сколько этого засранца не лупи, ничего не изменится. Нужна смена тактики.

— Нет, не злюсь. — Говорю я небрежно.

Поднимаю руку и подзываю официанта. С рваным вдохом втягиваю в легкие побольше воздуха и, стараясь казаться спокойной и отстраненной, на выдохе наговариваю целый заказище, включающийся в себя первое, второе и обязательный «компот».

— Проголодалась? — Спрашивает Левицкий, доставая изо рта зубочистку.

Кажется, он собирался уходить, но теперь почему-то медлит. Очевидно, перемены в моем настроении его насторожили.

— Да. Я ведь пришла пообедать. — Легким движением головы отбрасываю волосы с лица.

Сажусь удобнее, складываю ногу на ногу и возвращаю ему его ухмылку. Мы сверлим друг друга взглядами, и ни один из нас не хочет уступить. Официант приносит кофе. Мое сердце стучит как сумасшедшее, и усмирять дыхание получается с трудом. Секунды плавятся в летней духоте, и, наконец, я решаю прервать битву взглядов. Рука почти не дрожит, когда я беру чашку с кофе и подношу ко рту.