же без ложной скромности, но Сергей в переговорах со мной — именно говядинка. Я его просто съем. Возможно кто-то скажет, что это не скромно, что недооценивать противника, не важно, в бою или в переговорах, это фатальная ошибка, что лучше переоценить противника, чем недооценить его. Все так. Все верно. Но это верно для девяноста пяти процентов людей. Но есть еще пять процентов тех, кто всегда получает то, что планирует получить. Не хочет, а именно планирует. А план — это работа. Так вот, есть пять процентов людей, которые могут заработать все, что хотят. И я один из них. Когда-то кто-то из моих сотрудников сказал мне, что я слишком самоуверен. Тогда я ответил ему, что просто не вижу смысла рассматривать вариант проигрыша. Зачем вообще браться за дело, если ты допускаешь поражение? Так что, когда я за полсекунды, глядя на пистолет, направленный мне в живот, решил «заговорить» мужика в синем костюме, уже в этот момент я знал, что так оно и будет. И начав говорить я уже думал не о том, что и как сказать, а о том, что в первую очередь нужно сделать после того, как я выйду из этого бара.

— Сергей, ты очень неглупый мужик. Послушай меня внимательно. Ты совершил ошибку. Ты ввел в свою операцию не известную тебе фигуру. И по ошибке ты даже не попытался подружиться с со мной, с неизвестным тебе фактором. Ты сразу начал бычить и угрожать. — Говорил я медленно, видел по блуждающим глазам, что у мужика не все хорошо с концентрацией внимания, тем короче, четче и однозначнее должны быть мои слова. — Я повторяю, Сергей, ты допустил ошибку и пока ты не подписал себе приговор, рекомендую опустить пистолет. Ошибиться может каждый. Не ошибается тот, кто сидит в кабинете и ничего не делает. Ты мне симпатичен. Ты трудяга, соль земли, все всегда и везде держится на таких как ты. Но из-за скромности ты продолжаешь работать на земле, на передовой. И своим трудом зарабатываешь награды своим начальникам. Твои подвиги — это их заслуга. А вот твои ошибки — это только твои ошибки, и за них тебя казнят.

В этот момент лежащий у меня за спиной мужик в синем костюме издал негромкий стон. Уже хорошо, я искренне переживал, что он фатально расшиб себе что-нибудь. Подведем итог. Официантку Галю Сергей, серый костюм, приказал своему синему другу «придушить» и связать скотчем. Труп явно скотчем привязывать нет смысла, значит она жива и пострадает максимум косметически. Сам синий исполнитель, судя по стону, тоже хоть и расшиб себе голову, но жив. Итого, кроме синяков, сломанного носа и максимум сотрясения, высокие договаривающиеся стороны из общения никаких телесных повреждений не вынесут. Это хорошо.

— Сергей. Понимаешь, если твои руководители узнают, что ты держал меня на прицеле и даже поднял на меня руку, они искренне удивятся, что ты еще жив. Поверь, это действительно так. И твой сломанный нос — это самая малая плата, которую я с тебя готов взять за твою ошибку. А вот если ты прямо сейчас же не опустишь ствол, я за твою жизнь, и жизнь твоих близких, не дам ни копейки. — Я говорил абсолютно спокойно, медленно, четко. Чуть наклонив голову и глядя исподлобья в переносицу Сергея. Никакой улыбки. Максимально серьезно.

И ствол начал опускаться. Взгляд высокого забегал из стороны в сторону, он несколько раз остановил глаза на напарнике, судя по звукам все еще лежащем навзничь и стонущем в дверном проеме.

— Ира, ты без сумочки? А где ключи? Пойдем, у Сергея еще достаточно работы с напарником остается. — Я снова взял блондинку за руку и чуть повернул в сторону двери.

— Сергей, я тебе очень настоятельно рекомендую, забудь о нашей встрече. Не ищи меня. Если я еще хоть раз даже случайно увижу тебя в соседней машине, ты отправишься охранять урановые рудники. Это не угроза. Это факт. Со своей стороны я отвечаю, что твоего сломанного носа мне достаточно, другой платы с тебя я не возьму.

Согласен. Грубо. И не сработало бы, будь это подготовленная операция и будь менты на службе. Но в данных вводных это должно сработать. Хоть и временно. Через несколько минут Сергея возьмут сомнения и застрелить меня будет ему казаться одним из возможных вариантов развития событий. Но это через время. А сейчас, он как бандерлог перед удавом Каа, потупил взгляд и, казалось, даже перестал булькать разбитым носом, всецело показывая, что раскаивается и осознает свою ошибку. Пистолет снова поднялся, но не чтобы быть нацеленным на меня, а почесать висок. Видно этот жест стал у Сергея невербальным сигналом его максимальной задумчивости. Ну что ж, пока он думает мне нужно действовать. Опять же синий костюм зашевелился, а пистолет от него моя блондинка-напарница так и не оттолкнула.

— Ира, пойдем. Товарищам тут еще убирать.

Я правой рукой взял блондинку под локоть и, перешагнув уже скорчившегося на полу полного мужика, мы вышли в коридор, а оттуда и на улицу.

Солнце, яркое весеннее солнце, прям глаза заслезились. И люди. Немного, но прогуливающихся по аллее было вполне достаточно, чтобы успокоить мои опасения по поводу вероятного выпрыгивания ментов из бара и размахивания пистолетами с целью вернуть нас в подсобку.

— Ира, давай-ка поскорее уйдем отсюда. — Говоря это я стянул пиджак и перекинул его на левую руку, скрыв таким образом наручник.

— А почему ты не забрал наши телефоны? Они же у этого урода остались? И документы, мой кошелек, твоя карта…

— Я просто не уверен, что мои переговоры с серым костюмом будут иметь долговременный эффект. Слишком плохо я его знаю. Он не самого большого ума человек, это по словарному запасу видно, по одежде, по его работе. Но при этом он, во-первых, полицейский, а значит чувствует свою власть и, возможно, безнаказанность. Ну а во-вторых, фактор стресса. Это вообще интересный множитель, который все может непредсказуемо изменить. Поэтому я торопился оттуда уйти в людное место. Ну а еще, я чуть-чуть блефовал. На самом деле я тут случайно, ты то это должна понимать. И если бы он в меня выстрелил, или они с другом начали бы меня калечить — я никак их бы не остановил. Вернее, я бы их скорее всего остановил и сам бы при этом не умер, но вот к доктору пришлось бы обращаться и им, и, что для меня критичнее, мне. Поэтому, как только я увидел, что он задумался и не собирается предпринимать