– Уверены?

– Ну конечно! Не пойму, к чему вы клоните. Кэси скрестила руки на груди.

– Вы согласились на встречу с Баннистером, потому что в эсэмэске он написал, будто хочет что-то вам сообщить.

– Да…

– Баннистер уже предупредил вас насчет Уокера. Что еще он мог вам сказать? Да еще и назначив новую встречу на следующий день после предыдущей!

– Может, хотел рассказать про куклу…

Кэси в нерешительности закусила губу. Ей не нравилось, какое направление приняли мысли Райана.

– Зачем? Даже если бы Баннистер узнал про куклу – хотя не представляю откуда, – он бы, скорее всего, рассудил, что эта игрушка только подтвердит его слова. Что тут еще прибавишь?

– Ну, так предложите свою версию.

– Баннистер собирался сказать вам правду, и правда эта заключается в том, что, предупреждая вас, он выполнял чье-то задание, причем отнюдь не Уокера.

Кэси только руками развела.

– И на чем же основаны ваши догадки?

– В любом судебном процессе участвует не только прокурор, но и адвокат. – Райан взял папку под мышку. – Ладно, пойду почитаю. Вы пока одевайтесь. Встретимся внизу через пятнадцать минут.

К себе Райан поднялся по лестнице – надо было как-то избавиться от напряжения в определенных частях тела. На Кэси под футболкой не было лифчика. Футболка, конечно, широкая, но при каждом движении мягкая ткань натягивалась, поэтому сосредоточиться на разговоре Райану было трудно. Вернувшись в номер, он повалился на кровать и принялся изучать дело о самоубийстве Джозефа Броди. Оказалось, в те времена Синтия Фелпс – она же Сладкая Крошка – промышляла на улице в районе Тендерлойн и отдавала львиную долю заработков сутенеру. Как же ей удалось начать новую жизнь? Чтобы стать риелтором, надо было сначала выучиться, потом сдать экзамен и получить лицензию. Откуда Синтия взяла деньги на образование? Причем перемены в ее образе жизни произошли очень быстро, одна за другой – вскоре после того, как его отец спрыгнул с моста. Если верить сайту агентства, Синтия Фелпс работает риелтором уже почти двадцать лет. Интересно, связаны ли эти события? Райану было неприятно думать, что предположения Кэси верны, и папа в самом деле о чем-то сговорился с Синтией.

Взглянув на часы, Райан убрал папку в тумбочку. За ужином надо обсудить этот вопрос с Кэси. Что, если попросить ее напялить вместо одежды холщовый мешок? Может, Райан хоть тогда перестанет на нее пялиться и раздевать глазами?

Но похоже, холщовые мешки в гардеробе Кэси отсутствовали. В лобби она вошла, соблазнительно покачивая бедрами так, что оборки на юбке в цветочек заколыхались. Мешковатую футболку Кэси сменила на свитер с V-образным вырезом, и, хотя грудь надежно прикрывал лифчик, облегчающая ткань идеально подчеркивала ее форму. Райан не сразу сообразил, что уставился на нее с разинутым ртом. Встав, он улыбнулся.

– Вот теперь то, что надо.

– Рада, что вам нравится. А то прямо вся извелась, что вы подумаете.

Райан указал на ее босоножки на низком каблуке:

– Вам удобно в них ходить? Хотел предложить прогуляться до пристани, полакомиться морепродуктами…

– Отличная идея. На машине ехать неохота. Только давайте не пойдем в рестораны для туристов. Выберем что-нибудь более аутентичное.

– Договорились.

Они вышли на прохладный вечерний воздух, и Кэси набросила на плечи легкую куртку.

– Светофор переключается! Побежали!

Райан схватил Кэси за руку, и перекресток они пересекли уже на красный.

– А вы рисковый парень, – произнесла Кэси, высвободив руку, как только они оказались на тротуаре. – Сами знаете, как тут водят.

– Похоже, вы стреляный воробей. Часто бываете в Сан-Франциско?

– Ну… Несколько раз в году. Мне здесь нравится.

– Больше, чем в Сиэтле?

– Оба города хороши, каждый на свой лад. А вы не скучаете по Сан-Франциско?

– Крествью совсем рядом, к тому же здесь живут два моих брата. Я тут каждый месяц бываю.

Райан взял Кэси за локоть и указал направо:

– Сюда.

Чуть сгорбившись, Кэси произнесла:

– Хорошо, что не придется идти мимо того места, где убили Баннистера. Ну как, есть подвижки по делу?

– Завтра позвоню лейтенанту и спрошу, – сказал Райан. – К тому же надо рассказать о звонке Уокера.

– Думаете, это обязательно? – Кэси потерла нос.

– Уокеру запрещено звонить вам. Его предупредили. И кстати, откуда у него вообще ваш номер?

– Наверное, решил на всякий случай сохранить. Во время работы над книгой мы с ним часто созванивались.

Райан покачал головой.

– Вы должны были поменять номер после того, как дали его этому психопату. Кстати, а Баннистер ваш телефон как узнал?

– Сначала Баннистер написал на электронную почту – адрес размещен на моем сайте, – а потом дала ему еще и номер телефона. Приходится рисковать, но я к этому готова.

– А еще говорите, что я рисковый. – Райан открыл перед Кэси дверь ресторана. Ему вдруг захотелось прижать ее к себе. Кэси привыкла иметь дело с преступниками и уверена, что уж она-то может за себя постоять, однако уголовники, вне сомнения, видят в ней легкую добычу.

Когда официант подал еду и напитки, Райан обхватил ладонями приятно прохладную кружку пива. Тут Кэси достала из сумочки диктофон, и Райан едва не застонал в голос.

– Издеваетесь?

Кэси склонила голову набок.

– Я же сказала – ужин будет деловым.

– А я вам не поверил.

– Это еще почему? Не собираюсь нарушать график работы над книгой из-за звонка Уокера.

– Графики для того и существуют, чтобы их нарушать. Понимаю, делу время, а потехе час, но, может, обойдемся без диктофона?

Кэси тут же убрала его в сумку.

– Договорились. Ну как, нашли что-нибудь интересное в деле Джозефа Броди?

Взявшись за вилку, Кэси принялась жевать салат.

– Да в общем, ничего, только обратил внимание на тот факт, что перемены в жизни Синтии начались вскоре после папиного самоубийства. Удивительно, как быстро она превратилась из уличной проститутки в риелторшу.

– Может, на нее так подействовала трагедия на мосту? Решила начать новую жизнь.

– Возможно, но для тех перемен, которые произошли со Сладкой Крошкой, без денег не обойтись.

– Хотите сказать, что Крошку обеспечил ваш отец?

Отпив глоток, Райан поставил кружку обратно на стол.

– Вот что в этой истории особенно неприятно и подозрительно – средства на новую жизнь у Синтии появились после того, как она стала свидетельницей самоубийства Джозефа Броди.