Смилостивился всеобщий отец и дал земле жизненосное дерево Иггдрасиль, корни которого проходят по всему миру и ветви осеняют небо, и млекопитающую жену Адумбли, а от них началась на ней жизнь.

Так стала жить земля, она была прекрасна и скоро сделалась супругой и матерью богов.

Но, кроме Имира, были ещё и другие — не истреблённые Тором — великаны. Они взяли брови своего верховного главы и из них вокруг образованной земли возвели стену Мидгард, за которой поселили созданную ими из ясеня и ольхи первую чету людей — Аска и Эмблу.

Боги, в свою очередь, среди Мидгарда — жилища людей — создали Асгард, который и стал постоянным местом их пребывания.

В самой середине мира возвышается это Жилище богов. Там, в высоте, в вечной зелени, восседают светлые асы, никогда не отказывающиеся от общения с размножившимися, как песок морской, потомками Аска и Эмблы.

С высоты Асгарда смотрит Один на дела людей. Оттуда выезжает он на битвы свои против коварного изменника Локке, страшного волка Фенрира, вестницы злополучия Ангербоде и обвившейся вокруг всей земли змеи Йормунгудур на своём восьминогом коне Слейпнире.

Велик светлый Один, бог богов. Он для храбрых создал в Асгарде чертог Вальгаллу. Только истинно храбрые, кончившие свою жизнь на поле битвы, попадают в этот чертог, куда ведут 540 дверей. Райские наслаждения ждут храбрецов. Без забот в постоянных пирах продолжают они там свою жизнь. Чудные девы валькирии прислуживают им и подают в часы отдыха напиток, от которого заживают все раны...

Увлёкшийся рассказом Инглот, а за ним и все его слушатели, не заметили, как в горницу вошёл Святогор. Не желая мешать рассказчику, юноша скромно стал у двери и прислушался к его словам. Мало-помалу рассказ увлёк и его. С глазами, блистающими от восторга, слушал он Инглота, который рассказывал.

— Но в глубине земли, в области Гелла Нифльгейм, есть другой чертог! — продолжал рассказчик. — Это мрачный и ужасный Элсднир, чертог страдания. Ложе, на котором возлежит сын коварного противника асов, Гелл, это Кор — болезнь, стол перед ним — Гунгр, или голод. Прислуживают Геллу противные Ганглати, что осначает упущение, и Гангель — лень. И отсюда исходят на род людской все бедствия...

— Но ты говоришь про богов. Где же люди? — спросил один нетерпеливый слушатель.

— Постойте, я вернусь ещё к богам — асам...

Было такое время, когда потомки Аска и Эмблы, паны, населявшие Мидгард, вступили было в борьбу с асами. Долго велась эта борьба и кончилась тем, что асы смешались с ванами, а от них уже произошли все смертные, теперь населяющие землю...

— Вот вам и про людей. Не правы ли мы, что ведём своё происхождение от богов?

— Ты закончил, норманн? — спросил один из пирующих. — Но что же, в вашем Асгарде только одна Вальгалла и есть, где находят себе приют воины?.. Что же остаётся для тех, кто не изведал в жизни ратных дел?..

Инглот, очень довольный этим вопросом, усмехнулся:

— И тех, о которых говоришь ты, не забыл светлый Один. Кроме Вальгаллы, есть ещё в Асгарде Гладгейм — чертог радости, Витольф — чертог дружбы, Глазор — роща, в которой на деревьях растут золотые яблоки, и, наконец, Ида — долина, где асы судят всех смертных, назначая им, смотря по их делам, пребывание в том или другом чертоге Асгарда или отсылая их в мрачный Нифльгейм. Но всё-таки Вальгалла — главнейший из всех чертогов. Каждый муж должен стремиться попасть туда, вот почему всякому из нас смерть страшна не на поле битвы, а дома, на ложе...

— Что же храбрецы, попавшие в Вальгаллу?

— Там их ждут вечные наслаждения, которые на земле невозможны... Валькирии служат им. Вместе с асами пьют герои мёд, всегда доставляемый вечно дающими лозами — лозами этого чертога. Едят вкусного вепря, который, хотя каждый день подаётся им, никогда не убывает... Только светлый Один никогда ничего не ест, он лишь пьёт чудное вино. Но асы, наслаждаясь блаженством вместе с достойнейшими из смертных, сами не забыли и землю. Удовольствия не только асам, но и смертным доставляет мудрый скальд Браги; у жены его Идуны есть яблоко, которого отведывают асы, когда начинают стареть, и лишь только отведают, молодость возвращается к ним...

— Что же, Один не имеет никого — ни жены, ни детей? — любопытствовали новгородцы.

— Супруга его — Земля, а сильнейший из сыновей его — Тор. Непобедимый Тор ездит по воздуху на военной колеснице. Он держит в железной рукавице тяжёлый молниеносный молот Мьёльнир, машет им, и в грозу мы слышим его страшные удары по черепу Имира. Этот сын Одина постоянно странствует, наблюдая за всем миром, везде ищет исполинов. В битве с кровожадным волком Фенриром он лишился руки. Он желает мира, тогда как неукротимый однорукий Тир разжигает между людьми войну.

Рассказ Инглота прервало порывистое движение Стемида. Ярл так быстро вскочил с места, что со стола покатились несколько кубков. И все обратили на него внимание.

— Вот, вот кто уберёг меня от смерти в пучине вашей реки! — пылко воскликнул норманн, обнимая невольно смутившегося Святогора. — Какой молодец! Завидую тебе, посадник, что у тебя такой племянник... А тебе моя благодарность... ещё раз убеждаюсь я в том, что суждено мне умереть на поле битвы.

Норманны наперебой протягивали смущённому юноше руки для пожатий. Гостомысл с удовольствием глядел на племянника.

«Если бы не было у меня Избора, — думал он, — для него бы я стал делать своё великое дело сплочения всех родов славянских под одной рукой...»

азделённая на маленькие, управлявшиеся сами по себе королевства, Скандинавия была в то время истинной владычицей более близких к ней морей. Её бесчисленные витязи, стеснённые в пределах своего отечества, постоянно стремились в неведомые страны. Одни прямо с пиров, собрав дружины, отправлялись в набеги на берега Франции, Британии, другие же искали добычи менее опасным путём — через торговлю. Всегда хорошо вооружённые, смелые, они не страшились долгого и опасного пути по малоизвестным странам северных и южных славян. Узнав, что на пути есть такие крупные центры славянщины, как Новгород, Киев, эти норманнские витязи пускались в далёкий путь налегке, захватив с собой только оружие. На пути они скупали, а зачастую просто отнимали у местных жителей пушные товары, которые и везли в далёкую Византию, или возвращались обратно на родину. Сменяв в стране франков или в Британии свою добычу на предметы роскоши, оружие и прочее, они, отягчённые плодами своей предприимчивости, возвращались в родные фиорды.

К последней категории норманнских витязей-купцов принадлежали и прибывшие в Новгород к Гостомыслу ярлы Фарлаф, Инглот, Руар и Стемид.

С ними возвращалась из далёкого пути небольшая, но прекрасно вооружённая и дисциплинированная дружина, под охраной которой им никто не был страшен.