– Она всегда говорила, что я слишком мягкосердечен, и из-за этого у меня будут неприятности, – пояснил Ашот, ставя поднос на кровать и настороженно делая шаг назад, будто это я, а не он, представляла опасность. – Поешь. У меня как-то друга так превратили, так он от голода сутки еще ничего не соображал. Аппетит разыгрывается нешуточный, а на кухне сейчас занято.

Мой рот был уже набит мягким хлебом, говорить я не могла, поэтому Ашот спокойно продолжил.

– В отель тебя не пустили. Я пробовал. Меня едва не загребли, решив, что я пытаюсь с подружкой на ночь устроиться. Показал твою карточку – стало еще хуже. Обвинили, что я ее украл, еле выкрутился. Администратор, конечно, не поверил, что я ее нашел, но, видимо, решил не связываться. Кстати, она именная. Ею лишь ты можешь пользоваться. Зачем дала? Только опозорился в мастерской.

– Но Исла все оплачивала, – пробубнила я с набитым ртом. – Ты что-то напутал.

Видимо, я попала в какое-то слабое место Ашота, потому что оборотень неожиданно разозлился.

– Напутал, говоришь? Тогда почему тебя в отель по этой карте не пустили? Выставили за дверь на улицу, где бы ты и сидела, если бы не мое мягкое сердце.

– А может, тебе моя задница понравилась, и мягкость сердца здесь не причем? – не удержалась я от замечания. Еда на подносе быстро кончилась, и я снова взялась за лампу, хотя обороняться желания уже не было. От булочек с кофе разморило и клонило в сон. Ну и организм мне достался! Наниша после кофе, будто заведенная юла, вертелась.

– Как же ты не понимаешь, женщина! – почти взвыл Ашот. – Ты сейчас вообще никто. Поправка – очень красивое никто. Ни имени, ни документов, ни прошлого. Когда мой друг влип таким образом, то его сразу же «дятлы» схватили. Никакие объяснения не помогли, пришлось ему побег устраивать, да в другой город тайком переправлять. И между прочим, Ленка его обратно так и не превратила. А что с ней сделаешь? Угрозы тут не помогут, она ведьма первой категории, разделается, с кем угодно. Подкуп и лесть бессмысленны. У магичек такого уровня денег завались. Поэтому я тебе искренне посочувствовал и решил помочь. Но вот говорю с тобой сейчас и понимаю – зря.

– Почему зря? – промямлила я, опуская лампу. – Я… просто напугалась. Ты большой и страшный, а я такая мягкая и беззащитная.

Вообще-то, я имела в виду отсутствие родовой веточки на голове и пальцев-кастетов, но Ашот, кажется, подумал, что с ним заигрывают.

– Вот это ты брось, – аж поморщился он. – Ты зубастая и красивая. По-моему, эти качества порой лучше, чем мускулы, защищают.

В чем-то он был прав. Я поймала себе на мысли, что потихоньку успокаиваюсь. Нет, ситуация меня по-прежнему ужасала, но сам Ашот и его действия больше не вызывали паники.

– Мне правда жаль, – сказал оборотень. – Даже не знаю, что придумать.

– Зато я знаю. Нужно найти эту ведьму Лену. Исла должна быть в курсе ее передвижений. Она ведь ее начальница.

– Так и мне тоже известно, где она, – фыркнул Ашот. – В аэропорту, на рейс в столицу садится, ее мой знакомый час назад отвез. Ленка редко когда на одном месте задерживается. Возможно, уже поняла, что натворила, вот и хочет побыстрее скрыться. Такие заклинания, как на тебе или на моем друге, «пожизненными» называются. Их сложно исправить или убрать. По-хорошему, тебе, конечно, надо к «дятлам» податься, пожаловаться на Ленку, они ведь ее знают. Но у «дятлов» бюрократия еще хуже, чем в вашем Бюро. Тебя сначала посадят в камеру на неделю, а потом только начнут разбираться. И все это время ты будешь сидеть. А камеры у «дятлов» общие. С твоей красивой мордашкой и аппетитной попкой жизненный опыт ты там получишь печальный.

Произнося последние слова, Ашот сглотнул, и я убедилась, что у красоты действительно есть оружие. Правда, иногда оно работало в обратную сторону – лишало мозгов и включало инстинкты.

– Я ее найду и заставлю меня вернуть, – твердо сказала я, подбирая одежду Ашота и, скрываясь в ванной. К счастью, у оборотня хватило благоразумия остаться на пороге спальни и бубнить оттуда.

– Глупая и опасная затея, – фыркал из-за двери Ашот. – Я отведу тебя к Кормаку, у него есть связи, может, что-нибудь придумает.

– Это ты про того юнца с прыщами? – хмыкнула я ему в ответ. Что и говорить, но в одежде Ашота я выглядела посмешищем, и кривая улыбка на физиономии оборотня, которую он старательно пытался скрыть, была тому доказательством.

– Те, кто судили о Кормаке только по виду, обычно плохо заканчивали.

– Хватит мне угрожать.

– Ты ведешь себя соответственно образу.

– То есть, как?

– Как глупая блондинка.

– Шовинист, – обозвала я его, решительно проходя мимо. Пусть только посмеет тронуть.

Может, он и хотел, потому что краем глаза я заметила его руку, повисшую в воздухе. Опуститься она не успела, как и я сделать следующий шаг. Воздух прорезал крик, и доносился он из кухни. «Она занята», – вспомнились мне слова Ашота, когда он извинялся, что принес завтрак в постель, а не позвал к столу.

Впрочем, все вопросы прояснились в следующую секунду. На пороге кухни стоял Пешкасий, который едва виднелся на черно-белой клетке напольного покрытия. Меня мгновенно уколол стыд – я ведь совершенно о нем забыла! С друзьями так не поступают.

Пешкасий схватился за голову и, глядя на меня, голосил так, что заглушал даже канарейку, которая летала над ним кругами.

– Сун-Пак! – воскликнула я, ткнув пальцем в пичугу. – Ты ее нашел!

Тут же вспомнилась история о плененной птичке и вообще вся цель моего путешествия в Дзио. Ну, хоть что-то получилось. Потеря древесной сущности была бы больнее, если бы наша миссия осталась незавершенной.

– Между прочим, мы сюда за ней приехали, – гневно обернулась я к Ашоту, который стоял, зажимая уши руками. Болтали, что оборотни не переносят ежиных криков и, кажется, это так и было.

– Как ты смел мучить бедную птаху! Делай, что хочешь, но мы ее забираем.

Уже договаривая последнюю фразу, я поняла, что несу чушь. Понимал это и Ашот, а потому молчал. Куда я ее заберу? Да и Сун-Пак не выглядела плененной, разве что встревоженной.

– Наниша, какой кошмар, что они с тобой сделали? – наконец, издал нечто членораздельное Пешкасий.

– Ты меня узнаешь? – изумленно спросила я.

– Горные ежи могут видеть превращенных, – вмешался Ашот. – У тебя все в порядке с головой? Ты про какую-то птичку сейчас говорила.

– Ой, бедная ты, бедная, – продолжал стонать Пешкасий. – Такие муки, и за что?

– Да не так уж я и страдаю. Мне ведь не больно.

– Зато всем остальным должно быть больно, – не унимался еж. – Ты себя в зеркале видела? Это же сплошная боль. Ты такая красивая была, ладненькая, а что с тобой эта ведьма натворила? Превратила в страхолюдину.

Я переглянулась с Ашотом, и мы вместе пожали плечами. Может, горные ежи как-то по-другому воспринимали человеческие лица?