— Я руковожу расследованием. Мне нужно побольше узнать о лупи.

Бабушка дзынькнула по краю чашечки длинным накрашенным ногтем.

— Так вот ты о чем пришла меня попросить? Хочешь, чтобы я рассказала тебе о лупи?

Лили ответила, тщательно подбирая слова, — не обо всем можно говорить прямо.

— Конечно, кое-что мне известно. Но о них болтают столько всякого вздора. Мне нужна помощь, чтобы отличить правду от вымысла. Лупи объединены в семьи или кланы…

— Ну, о кланах лупи мне известно совсем мало. Они народ скрытный.

— Да, но ты можешь помочь мне понять, на что они способны и каковы их слабости. Они быстры. Это я знаю. Но насколько быстры? В одном отчете, который я прочла, говорится, что в обличье волка они могут бегать со скоростью сто миль в час.

Бабушка разразилась хохотом:

— Так считают эксперты? Да что ты? С такой скоростью бегают разве что гепарды. И уж точно не волки.

— Но они же не просто волки.

— Нет, конечно. Но и гепардами их не назовешь. — Бабушкины глаза сияли, увлажнившись от смеха. Один она протерла кончиком пальца. — Они обладают — и тебе это известно! — очень быстрой реакцией. Ее скорость в два раза выше реакции человека или в три — я не знаю. Никогда не считала, но их инертность намного меньше людской. Если им что-то нужно, — добавила она, все еще потешаясь, — они не ходят вокруг да около часами, а берут свое.

В два раза быстрее человека — уже страшно быстро, подумала Лили. И спросила:

— А слабые места?

— Они не любят маленьких закрытых помещений. Заключить их в тюрьму — идея не из лучших. Частенько они сходят от этого с ума.

Клаустрофобия?

— Верно ли то, что они могут регенерировать конечности? Говорят, именно поэтому при регистрации лупи делают татуировку на лбу. Когда ее делали на руках, например, лупи отрезали их и отращивали новые, уже без номера.

— Иногда эксперты говорят верные вещи, — пожала плечами пожилая дама.

— Ходят слухи об их… э-э-э… небывалой потенции. Чем они околдовывают женщин?

— Да, с потенцией у них все в порядке, но в этом нет ничего необычного, — фыркнула бабушка. — Разве что ты назовешь магией то, что мужчина внимательно и чутко относится к желаниям женщины, — продолжала веселиться бабушка. — Может, в этом все дело? Дитя Мое, на тебя обратил внимание лупи?

— Сегодня я с одним встречалась как раз по этому делу, — нахмурилась Лили, заправляя волосы за ухо. Она не считала, что ее околдовали, но что же тогда произошло? — Может ли лупус потерять магическую силу? Из-за проклятия или несчастного случая? Может ли лупус оставаться лупусом, только без магии?

— Что? — Пожилая дама выпрямилась и подобралась, словно кошка, которой предложили что-то несъедобное. — Объясни-ка получше.

— Я пожала ему руку. Князю клана Ноколай. При том ничего не почувствовала, — Она выразилась не совсем верно. И покраснела. — То есть я хочу сказать, что не ощутила магии. Мне нужно знать почему. Если я теряю способность…

— Ты не хуже моего знаешь: можно лишиться руки пли ноги, но себя потерять невозможно.

— Тогда что же произошло?! — растерянно воскликнула Лили. — Он наследник и правая рука Ро клана Ноколай. Он лупус, но магии я не почувствовала! Я должна понять почему. Мне нужно знать, в нем ли дело или во мне. Если чувства не обманули меня, значит, он не может обращаться, то есть не может быть убийцей. Этого я никому не смогу ни объяснить, ни доказать, но плясать все равно нужно отсюда. Если я права. Я должна…

— Хватит! Ты разнервничалась. Успокойся. Я должна подумать.

Лили с трудом заставила себя замолчать. Бабушкин ноготь звенел по краешку чашки — тинг, тинг, тинг. Она сидела очень прямо, очень неподвижно. В ее глазах застыло отстраненное выражение, вокруг тонких губ залегли озабоченные складки, отчего морщины проступили более явственно, чем обычно.

Само собой, бабушка видела, в чем проблема, равно как понимала многое другое. Именно поэтому Лили пришла к ней. Магия лупуса — штука врожденная, как и способность Лили ее чувствовать. Если один мог ее лишиться, то и другой тоже сможет. Или что-нибудь другое.

— Ты правильно сделала, что рассказала мне об этом, — наконец проговорила бабушка, переходя на китайский. И резко кивнула. — Только сейчас я не могу тебе этого объяснить. Нужно спросить у… кое-кого.

— У кого? — опешила Лили. — У кого-то, кто знает…

— Не спрашивай, — решительно прервала бабушка. — Мне непросто свидеться с ним, но имеется должок… давний должок. Очень давний.

В голове Лили мелькали тревожные предчувствия. Она подалась к бабушке и коснулась ее руки. Магия морщинистой кожи иголочками покалывала ей ладонь.

— Не рискуй, пожалуйста, ладно?

Тонкие губы дрогнули, смягчились старые темные глаза. И пожилая дама ласково потрепала внучку по руке.

— Я, правда, очень тебя люблю. Но сделаю это не для тебя. Не только для тебя. А теперь, — сказала старушка, откидываясь на спинку стула, — я расскажу тебе то, что знаю о лупи.

Квартира Фуэнтесов находилась в Ла Месе. Двухэтажные дома безликим квадратом расположились вокруг бассейна и парковки. Какой-то гражданин назвал этот жилой комплекс очень поэтично — «Оазис», хотя до этого здешнему строению было далеко, как до Луны. Сбоку улицы высились две королевские пальмы. Ни садов, ни террас, ни балконов. Никакой зелени вообще.

Хорошо еще, что дома не были выкрашены в розовый цвет. Лили вздохнула, пытаясь отыскать место для парковки и размышляя о своей крошечной квартирке. Дом Лили стоял в трех кварталах от океана, а потому пришлось смириться с нехваткой жилой площади и с цветом «детской неожиданности», в который были окрашены стены здания, но порой на Лили нападaла зависть к счастливым обладателям просторного жилья.

Пришлось припарковаться за два квартала от дома Рейчел, но прогулка вышла приятной. Стоял прекрасный ясный осенний день. Ради такой погоды люди переезжают в Калифорнию. Лили ужасно захотелось покопаться в земле. Своего садика у нее не было, разве что несколько горшков с цветами, но зато ей была предоставлена полная свобода действий в бабушкином саду. Может, удастся урвать часок в ближайшем будущем.

Лили позвонила Рейчел по домофону. Наконец вдова ответила и согласилась принять детектива.

Квартира Фуэнтесов была угловой на втором этаже. Железобетонная наружная лестница вела на площадку, служившую входом сразу для двух квартир. С жильцами квартиры 41-С Лили поговорит потом и узнает, что им известно о Рейчел и Карлосе Фуэнтес.

Она позвонила и стала ждать. Уже подумывала нажать на кнопку звонка повторно, но тут дверь отворилась.

Рейчел Фуэнтес выглядела ужасно. Лицо у нее пошло пятнами, большие глаза, так лучезарно светившиеся прошлой ночью, сегодня покраснели и потухли, прячась за солнечными очками. На ней был бесформенный спортивный костюм, некогда выстиранный с чем-то красным, отчего приобрел дурацкий розоватый оттенок. Шикарную пышную гриву волос Рейчел стянула в неопрятный узел на затылке.