А в следующее мгновение Голуб вышел из толпы и вскинул руку, призывая домен к тишине. И ему подчинились гораздо быстрее, чем увещеваниям обер-сотника Лобана.

«Сдемир еще слишком юн, – с горечью подумала Всеведа. – Он умен, хитер, изворотлив, силен, но внешне похож на мальчишку и проигрывает могучему Голубу…»

А тот, сообразив, что домен начинает ему симпатизировать, громко начал речь:

– Братья и сестры! Вы знаете меня и знаете мое слово – оно крепко. Вся моя жизнь была подчинена служению домену. Я сражался рядом с вами, я проливал кровь, и я делал все, чтобы домен и наш Великий Дом процветали. Я думаю о вас больше, чем о себе, и никто не посмеет усомниться в этих словах.

Воины ответили обер-воеводе одобрительным ворчанием. Даже те воины, которые только что выкрикивали имя Сдемира.

– Я бы ни за что не отошел от древней традиции назначения Хранителя, но если уж она нарушена, то не останусь в стороне, – продолжил Голуб. – Я согласен с сыном Витенега в том, что Великий Дом переживает нелегкое время. Королева исчезла. Наш барон погиб, а расследование его убийства даже не началось. Нам говорят, что виновата Ярина, но мы не знаем этого точно…

– Если он скажет еще что-нибудь, то станет Хранителем, – продолжая улыбаться, прошипел Сдемир Лобану. – Ты чего молчишь?

– Прекрасная кандидатура! – опомнился штаб-сотник, прерывая пылкую речь Голуба. – И если других предложений нет, то давайте выберем Хранителя из двух замечательных воинов: Сдемира и Голуба!

Возникла короткая пауза: взгляды людов обратились к левому флангу, они высматривали Злата, но тот так и не решился предложить себя, и через несколько секунд Лобан повторил:

– Из двух кандидатов!

– В открытую, – громко добавила Всеведа. – Нет времени готовить тайное голосование.

Голуб, который успел встать рядом со Сдемиром, поморщился, но деваться ему было некуда: все должно решиться здесь и сейчас. Юноша же с трудом сдержал улыбку: он понимал, что многие из тех, кто проголосовал бы за Голуба, не посмеют сделать это на глазах будущей королевы.

Всеведа сказала свое слово. Оно было таким же крепким, как слово Голуба, а если честно, то намного крепче. В разы крепче. И стоило баронской короны.

– Пусть поднимут клинки те, кто хочет видеть Хранителем Сдемира! – провозгласил Лобан.

И когда вверх взметнулся целый лес мечей и кинжалов, стало ясно, что обер-воевода проиграл.

Поражение было настолько очевидным и разгромным, что Голуб даже попросил штаб-сотника прекратить подсчет голосов, громко поздравил Сдемира с победой и вернулся к притихшим соратникам.

Дело было сделано.

Сдемир принял из рук Лобана баронский меч, встал на колено перед знаменем и поклялся «кровью и честью» хранить домен до появления законного покровителя. На этом церемония завершилась. Люды отправились по своим делам, азартно обсуждая ловкий удар юнца и шансы Голуба на победу на выборах, а Сдемир уединился с Всеведой в кабинете отца.

– Поздравляю, мой барон.

– Еще нет.

– Мы оба знаем, что почти да.

– Впереди масса дел.

– Беспокоишься о Голубе?

– Нет.

– Тогда о чем?

– Беспокоюсь, что победил благодаря вам, ваше величество.

– Разве это плохо? – удивилась жрица.

– В том, что я победил, ничего плохого нет, но хотелось бы большей самостоятельности.

– Зачем?

– Затем, ваше величество, что вы еще не получили корону.

– Но уже помогла, мой барон, а тебе нужно во всем помогать мне. – Всеведа улыбнулась. – Мы связаны, мой юный барон, мы связаны крепче, чем ты думаешь.

Сдемир прищурился, но промолчал.

А Всеведа выдержала несколько секунд и деловым тоном произнесла:

– Ты слишком молодо выглядишь на фоне Голуба.

– Знаю, – скривился юноша. – Но в ближайшие лет десять ничего не смогу с этим поделать.

– Сможешь.

– Хочешь наградить меня страшным шрамом?

– Тебе нужно жениться, – объяснила Всеведа. – Есть подходящая девушка на примете? Желательно из знатной семьи и не из Кузьминок.

– У меня есть Далина, – буркнул Сдемир, зная, что Всеведа ждет этого ответа.

– Далина не подходит, – покачала головой жрица.

– Это мое дело.

– Мы слишком крепко связаны, мой юный барон, – повторила Всеведа. – И твои ошибки становятся моими ошибками. Так что это наше общее дело.

– Есть границы, за которые тебе лучше не заходить, – холодно бросил юноша.

Но остановить жрицу он не мог.

– Далина не подходит.

Амбициозные, эгоистичные, упрямо идущие к цели, умные, хитрые – они были похожи друг на друга как брат и сестра, или, учитывая разницу в возрасте, как мать и сын. И странная тяга к мезальянсам сближала их так же, как все остальное. У Всеведы был Федра, у Сдемира – Далина, молодая и не очень сильная волшебница, успевшая побыть и вдовой, и «веселой вдовой». С тех пор, как Далина очутилась в постели Сдемира, она оставалась ему верна, но в глазах домена считалась «женщиной с прошлым», а значит, плохой парой для барона.

Однако, при желании, выход можно отыскать из любого, даже весьма щекотливого положения.

– Я достаточно знатен и богат, чтобы не искать расчета в свадьбе, – медленно произнес Сдемир, глядя жрице в глаза. – Что же касается патриархальных воззрений моих подданных, то это обстоятельство можно исправить.

– Каким образом?

– Я убил почти всех бывших любовников Далины, – спокойно ответил юноша. – Остались двое. После их смерти моя невеста избавится от прошлого, и никто не сможет ни в чем ее упрекнуть.

– Ты сделал Далине предложение?

– Да.

– Поздравляю.

– Спасибо.

Это была единственная слабость хитрого, циничного и безжалостного Сдемира – фея по имени Далина. Мезальянс, способный испортить карьеру.

С другой стороны, у самой Всеведы была точно такая же ситуация на личном фронте, и поэтому она не могла ни одернуть юнца, ни прочитать ему мораль.

– Мы связаны крепче, чем тебе кажется, – вздохнула она. – Мы одинаково глупы.

– Иногда мне кажется, что мы прячемся в настоящую любовь от нас самих.

– Ты себя ненавидишь?

– Я себя боюсь.

И Всеведа вдруг поняла, что говорит не с юнцом. Отнюдь не с юнцом. Сдемир выглядел молокососом, но обладал мудростью старика. Во всяком случае, в ней он разобрался хорошо.

Всеведа поняла и слабо улыбнулась:

– Давай попробуем спасти наши чувства.