До каменного мешка мы добираемся не скоро. Двоедушник постоянно перестраховывается: останавливается и прислушивается, всматривается в темноту и старается держать меня за спиной. Теперь ясно, почему он взял меня за руку. Хотел контролировать, чтобы не рванула вперед, не влезла в драку. Ну что за человек, а?

— Герант, я никуда не сбегу.

Он тяжело вздыхает, но выпускает ладонь из капкана, а я обхожу мужчину и осматриваю светящиеся стены. Стараюсь не смотреть на кровавое месиво на полу, странную тварь и груды костей. Часть каменной плиты облеплена черными влажными нитями. И над головой, в потолке, зияет внушительный провал. Проход на другой уровень подземелий? Вряд ли местные жители устроили бы там схрон. В самом деле, не таскали же они с собой лестницу, чтобы забираться туда?

Тайник должен быть хорошо спрятан, но в то же время — легко и быстро открываться.

— Думаешь, здесь что-то есть? — Герант становится у входа: поглядывает то в темноту, то на дыру в потолке.

Наверняка тварей куда больше, чем две-три. Здесь может быть целая сеть коридоров, способная спрятать настоящую армию.

— Север всегда заставлял меня проверять все, — сама не знаю, зачем это говорю. Воспоминания затапливают удушливой волной, а я явственно слышу голос хозяина. Он приказывает найти все тайники в поместье. — Мне было пятнадцать. Я так выматывалась на тренировках, что засыпала моментально. И в тот раз я очнулась в какой-то камере. Ни дверей, ни окон. Только маленькая сциловая лампа и записка: «Выход есть, если внимательно искать. Развлекайся».

— Веселые шуточки, — четыре широких шага от входа, и Герант замирает почти в центре пещеры. На меня не смотрит.

— Да уж, — пальцы скользят по стене, выискивая любую подозрительную щербинку или выпуклость, — я чуть штаны от страха не обмочила — Север не оставил мне ни еды, ни воды. Знаешь, первый секрет — самый тяжелый. Ты тыкаешься во все подряд, как слепой щенок в поисках материнской сиськи. Руки еще не такие чуткие, пальцы не знают, что искать. Это потом, с опытом, секреты будто сами находятся. В поместье Севера тайных дверей было больше, чем настоящих. Буквально. Я проверила их все.

Крохотный след на мхе. Линия, которую никто бы и не заметил при первом быстром осмотре. Веду пальцем вверх — след уходит влево на высоте в пять футов, потом идет вниз. Тайник такой себе: банальная каменная дверь, поросшая мхом. Ее могли вырезать местные жители еще до того, как превратились в мутировавших дикарей.

— Попалась, — бормочу себе под нос и наваливаюсь на каменную плиту.

Тайник поддается с трудом. Стоит надавить сильнее, как плита пронзительно скрипит, проезжает всего пару футов и встает намертво — не сдвинуть ни на дюйм.

Образовавшийся лаз настолько узкий, что Ши протискивается с трудом, а мне кажется, что из меня медленно выдавливают внутренности. Основательно ободравшись о влажный камень, я, с помощью чуда и такой-то матери, вваливаюсь в проход, а затем приваливаюсь к двери, чтобы поставить ее на место, и осматриваюсь по сторонам.

Кристалл в девчачьей ладошке не дает много света, но топливные ячейки светятся сами по себе. Белесые вытянутые капсулы, затянутые стеклопластовой сеткой, упакованные по шесть штук.

Две такие упаковки стоят у стены, а третья — безжалостно выпотрошена и валяется в противоположной от входа стороне.

Где зияет внушительный пролом, ведущий в неизвестность.

— Так вот почему охотников сожрали, — тянет Ши, — они добрались до тайника, а здесь кто-то добрался до них.

— Нам нужны три полных заряда. То есть три пачки по шесть штук.

— Значит, нам придется туда идти, — она тычет в провал острием клинка, а меня передергивает от ее холодной уверенности. Кажется, что в этой малявке не просто внутренний стержень, а настоящий металлический столб, на который натянут тонюсенький каркас из кожи и костей! Она ни словом, ни делом не вспомнила, что я чуть не снес ей голову всего несколько минут назад.

Я же сам — чуть умом не тронулся, представив, что мог бы одним движением перерубить нежную шею. Колючка совсем-совсем не боится смерти, так что пришлось за руку держать, чтобы успеть оттащить в сторону.

— Кто знает, насколько там глубоко. Я бы не стал рисковать.

— Нам нужно топливо, — упрямо гнет она и хмурится, будто говорит с глупым ребенком, — не могут же эти туннели тянуться бесконечно далеко. Давай проверим!

— Ши…

— Что ты предлагаешь? — девчонка вся вытягивается, подбирается, готовая к атаке. — Протопать пятьдесят миль до старого склада? Так будет безопаснее?

— Возможно, — мой ответ звучит как неуверенное блеяние — и Ши хватается за это моментально. Вцепляется клещом.

— «Возможно»?

Она подходит вплотную и упирается рукой в стену у моего плеча. Резко подаюсь назад, ударяюсь затылком об камень, но едва ли чувствую боль, потому что запах девчонки меня парализует. Он сильнее, чем обычно, — острый и пряный шалфейный дух. От него спирает дыхание, а низ живота стискивает раскаленными щипцами.

Святые арктурианские ежики, да она специально меня дразнит!

Череп гудит, а внутри — пусто, ни единой связной мысли.

— Ши, ты нарываешься.

— Ты печешься обо мне, двоедушник, признай.

— Ничего подобного, — выдавливаю хрипло и стискиваю зубы, прикусываю язык до колкой боли и стальной горечи.

— Тогда пошли, — Ши пожимает плечами, а в ее серых глазах демонята пляшут.

Зачем она это делает? Зачем вытягивает из меня признание? Блять, так просто нечестно!

Я непонимающе моргаю и задерживаю дыхание в отчаянной попытке унять колотящееся сердце.

Перемены в поведении девчонки выбивают меня из колеи, раскатывают по камням тонким слоем. В один момент она щетинится колючками, а в другой — подходит сама, и в голосе — бездна черная, сладость и игра. Один неверный шаг — и дороги назад не будет.

— Что же ты, двоедушник? Пошли.

Не скажу я тебе этого, понятно? Не дождешься.

Думаю одно, а язык впереди батьки бежит, ворочается и выплевывает слова быстрее, чем я успеваю заткнуться:

— Пекусь. Ты это хотела услышать?

— Сразу бы так. А то заладил: балласт не нужен, сам справлюсь.

— Я тебя задушу!

— До корабля потерпи.

Она отстраняется, делает два шага назад и косится на топливные капсулы.

— Оставим их здесь, — пытаюсь говорить спокойно, но голос предательски ломается, а запах ее кожи перебивает даже кровь и пот, — лишний свет привлечет внимание. И будет совсем невесело, если похерим что-нибудь в лабиринте.

— Согласна, — Ши кивает и медленно подходит к пролому в стене. Тянет носом воздух, прислушивается — только сейчас я замечаю, что руки у нее мелко дрожат. — Ну и дыра. Как думаешь, сколько их там может быть?