«Тебе лучше держаться от меня подальше, – подумал Теодор, глядя на его ровную спину. – Я очень хорошо умею причинять боль. И очень плохо умею нести за это ответственность».

5

Теодор стоял на сцене, растерянно глядя то на мистера Уилсона, то на стоящего неподалеку Кристофера. На него больше никто не смотрел с такой неприкрытой ненавистью, никто не кривился, стоило ему забыть слова или неестественно сыграть, поэтому все давалось легче, но сейчас он снова застыл, и откуда-то со стороны Остина и Лиззи доносились раздраженные вздохи.

Он выглядел до комичного беспомощным, и это так не вязалось с его обычным самоуверенным видом, что Кристофер как будто видел перед собой совершенно чужого человека.

И ему внезапно захотелось снова его защитить, хотя в этот раз никто даже не нападал. Просто, когда дело доходило до слабостей Теодора, он, привыкший всегда их прятать, становился настолько уязвимым, что надавить на них было равносильным тому, что пнуть щенка.

– Я не смогу, – в который раз повторил Теодор. Они репетировали без микрофонов, поэтому он сжал руки в кулаки, комкая бумагу с текстом песни. – Мистер Уилсон, я не смогу спеть.

Мистер Уилсон устало провел ладонью по лицу, уже не зная, какие слова подобрать, чтобы убедить Теодора хотя бы попробовать. Он понимал, почему мальчик волновался. Скорее всего, Теодор никогда не пел при зрителях. Скорее всего, и не догадывался, насколько у него великолепный голос.

Он перепробовал кучу разных уговоров, убеждений, пробовал даже шантаж, но так и не добился результатов. Понятия не имел, как подступиться к нему.

– Теодор… – осторожно начал он, но Кристофер, который до этого молча наблюдал за происходящим, вдруг выступил вперед, беря Теодора за руку. Мистер Уилсон внимательно наблюдал за ними, поэтому заметил, как Теодор вздрогнул, как его глаза всего на мгновение распахнулись в немом изумлении. Интересно, что происходит между ними двумя? Мистер Уилсон с интересом склонил голову к плечу.

– Вы позволите нам с Тео выйти и поговорить? – громко спросил он. Учитель замер, ожидая, что Теодор поправит Кристофера, но тот молчал. Мистер Уилсон сообразил, что молчание затянулось, и торопливо кивнул, и парочка спрыгнула со сцены. Кристофер потянул Теодора за собой к двери, и мистер Уилсон обернулся, прищурившись. Что-то происходило между ними двумя, и он приложил всю имеющуюся у него силу воли, чтобы подавить природное любопытство и не пойти подслушивать.

«Ты учитель, Джонатан Уилсон, – подумал он. – Держи себя в руках».

Кристофер творил с Теодором чудеса. Мистер Уилсон не знал, в чем причина такого влияния и как ему вообще удавалось влиять, но после разговоров с ним Теодор становился спокойнее, терпимее. Он прислушивался только к Кристоферу и только ему готов был идти на уступки. Мистеру Уилсону было интересно, догадывался ли сам Крис о том, какую власть имел над Теодором.

– Так, что застыли? – вынырнув из своих мыслей, мистер Уилсон хлопнул в ладоши. – Итан, поднимай Марка на сцену. Переносимся в царство мертвых.

– Он назвал его «Тео»?.. – изумленно прошептал Марк следующему за ним Юте, и тот так же шокировано кивнул.

– И Теодор его не поправил, – вставила Джессика.

– Что происходит…

Мистер Уилсон усмехнулся. Видимо, не он один начал замечать.

Тем временем Кристофер с Теодором шли по коридору к закутку под лестницей. Школа еще не до конца опустела, и оставшиеся ученики провожали их любопытными взглядами, но Теодору не было до этого дела. Все, что он чувствовал, – горячие пальцы Кристофера вокруг ладони, которую тот так и не отпустил. Когда он осмелел настолько, что прикасаться к Теодору для него стало нормой?

В любом случае, для Теодора это не было нормой. Сердце сбивалось с ритма, стоило Кристоферу коснуться его, и он не знал, сможет ли вообще когда-нибудь к этому привыкнуть. То, сколько времени они стали проводить вместе с того момента, как Теодор извинился перед ним в библиотеке, то, насколько близки стали, – просто невообразимо.

И ведь Теодор так старательно держался от него подальше, только чтобы вся оборона рухнула с треском в тот миг, когда Кристофер улыбнулся ему. И каждая встреча с Кристофером проходила в диапазоне между эйфорией и страхом: Теодор так боялся, так боялся, что он узнает, каким-то неведомым образом догадается, и все разрушится так же быстро, как возникло.

Кристофер дожидался его после тренировок, чтобы порепетировать. Теодор ходил с ним на работу, сидя в уголке, когда тот был занят, и заучивая реплики, чтобы потом снова начать репетировать.

Они встречались каждый день, и Теодор понял, что для него это уже давно не просто дурацкие занятия, на которые ему когда-то было совсем плевать. Для него это нечто большее.

Ему нравилось быть рядом с Кристофером. Слушать его рассуждения, смотреть на его улыбку, чувствовать его прикосновения. Но еще он опасался довериться этому, потому что не был уверен, что для Криса это тоже что-то особенное.

Потому что тот точно так же болтал с Ютой, шутил с Итаном, прикасался к Марку. Он просто был таким – открытым, добрый, отзывчивым. Упрямым, когда было нужно, гордым, со своими принципами, от которых не отступает ни под каким предлогом.

Теодор был им очарован, и ему так страшно было признать то, как быстро это произошло, но и оттолкнуть Кристофера от себя, свести все общение к сухим репетициям он был не в силах.

Кристофер – единственный, кто видел его, а не смотрел сквозь. Единственный, кто не ненавидел его. Он просто не мог от этого отказаться. И он боялся, что отказаться от этого однажды захочет сам Кристофер.

– Слушай, я тебе что, собачка? – фыркнул Теодор, чтобы отвлечься от сковывающего смущения, когда Кристофер запихнул его в нишу под лестницей. – Что ты меня таскаешь везде?

Кристофер смотрел на него серьезно, в полутьме его глаза блестели. Он опять был близко – в этот раз потому, что пространства под лестницей было мало. Когда-нибудь он почувствует, как колотится сердце Теодора от этой близости, и тогда Теодору настанет конец.

– Мне так некомфортно, – заныл он.

Кристофер закатил глаза, вся серьезность мгновенно испарилась.

– А как вам комфортно, ваше высочество? – язвительно спросил он, и атмосфера с напряженной поменялась на легкую ровно до того момента, как Теодор взял Кристофера за плечи, резко разворачиваясь и прижимая его к стене.

Кристофер растерялся, от неожиданности крепко вцепившись в его предплечья. Теодор ухмыльнулся, торжествуя, что смог застать его врасплох, разглядывая его порозовевшие щеки и приоткрытый рот.

Кристофер выглядел очень мило, когда был растерян. У него было миловидное