Глава 15

Когда Иден ушла в спальню, Эбби открыла ноутбук и продолжала сидеть, недвижно уставившись в монитор. Сознание наполнилось давно забытыми воспоминаниями. Перед ней мелькали отдельные обрывки: миска супа в общей столовой, смех ее биологических родителей, когда она сказала что-то забавное, белоснежное праздничное платье, лежащее на кровати… Но Эбби знала, что в сознании таились и другие воспоминания. То, что она не забыла, а вытеснила в темный угол. Теперь плотина треснула, и прошлое хлынуло потоком.

Достаточно было упоминания о «райском саде», чтобы Эбби вспомнила сладкие запахи цветов, за которыми ухаживала Иден. Как они назывались, эти фиолетовые кустики? Лаванда? Но к их аромату что-то примешивалось, какая-то непонятная вонь… Корм для цыплят. От внезапной догадки у Маллен перехватило дыхание. Секта Уилкокса располагалась недалеко от фабрики, где производили корм для домашней птицы. В зависимости от направления ветра иногда в воздухе пахло забродившим зерном. Как там? Пахнет…

…как подмышка скунса, – бросает мама. – Вокруг цветы, а я чувствую лишь эту ужасную химическую вонь.

Она идет через поле и несет две большие корзины, на поясе закреплены ножницы. Делает несколько шагов, останавливается, срезает цветы, кладет в одну из корзин, а затем продолжает путь.

Эбигейл следует за матерью, зажав в кулачке букетик цветов. Ей нравится собирать их. Девочка знает, что потом из растений сделают букеты, а папа отвезет их в соседний город, в цветочный магазин, принадлежащий Семье. Отец Уилкокс иногда говорит, что у мамы талант по части создания красивых букетов и сочетания цветов. И каждый раз, когда Эбигейл это слышит, ее распирает от гордости.

Девочка срывает еще один желтый цветочек и добавляет в свой букет. Вокруг гудят пчелы. Несколько недель назад Эбигейл ужалила пчела, и потом малышка отказывалась идти в поле, пока отец Уилкокс не сказал, что нужно. Он объяснил, что пчелы, как и люди, выполняют волю Господа и распространяют красоту по миру. И если девочку ужалила пчела, значит, таково было веление Бога. Возможно, это небольшое наказание из-за неспособности Эбигейл сохранять чистоту помыслов.

Эбби сжала кулаки, когда на нее нахлынули воспоминания. Она забыла, что у Семьи был цветочный магазин. Прекрасная ширма, чтобы скрыть то, чем действительно занимались на ферме. И ее собственные биологические родители помогали возводить эти декорации. В секте Уилкокса каждый вносил лепту, у всех были обязанности. Даже у детей…

…Игра в прятки. Иден громко считает, уткнувшись лицом в большое дерево. Эбигейл замерла, она не знает, куда деться, – подруга всегда быстро ее находит. Кто-то хватает Эбигейл за руку.

– Бежим! – Исаак тянет ее, широко улыбаясь и обнажая кривые зубы.

Девочка бежит за ним сквозь заросли цветов, мелькают разноцветные пятна: фиолетовый, желтый, красный, розовый. Эбигейл спотыкается, стараясь не отстать от друга. Он всегда так быстро бегает! Тягаться с ним – все равно что пытаться догнать ветер.

Исаак приводит подружку к группе высоких цветков, выше ее роста. Эбигейл колеблется, но мальчик уже нырнул в заросли, и растения полностью его скрыли. Зеленая стена обступает их со всех сторон. Сделав несколько шагов, они останавливаются, и Исаак ложится на спину. Эбигейл устраивается рядом, всматриваясь в голубое небо и розовые цветы, которые шуршат на ветру над их головой.

– Думаешь, она нас найдет? – шепчет девочка.

– Весь день искать будет и ни за что не найдет. – Исаак широко улыбается, а затем хмурится. – Что это?

Он протягивает руку и вытаскивает какую-то штуку, которая застряла в земле рядом с головой Эбигейл. Девочка изучает ее. Маленький металлический цилиндр. Одна часть его коричневая, а другая – золотая и сверкает на солнце.

– Может, это священная древняя реликвия? – говорит Эбигейл. – Как те, что у Отца.

– Это не священная реликвия, глупышка, – отвечает Исаак, катая цилиндр между пальцами.

– Почему?

– Она не древняя. Это пуля, Дамбо.

Девочка начинает шмыгать носом. Мало того, что ее назвали глупышкой, так еще и Дамбо… И подумать только, кто? Исаак…

– Эй, прекрати, Иден услышит. – Мальчик протягивает ей пулю. – Вот, возьми. Положишь к своим сокровищам.

Эбигейл громко выдыхает, вытирая глаза.

– Правда? – Она не отрывает глаз от маленького гладкого предмета. – Она из золота?

– Нет, оболочка из латуни.

– Не взорвется? – Девочка не может отвести глаз от пули.

– Нет, не волнуйся, она…

– Я вас нашла! – раздается сзади победоносный пронзительный возглас Иден…

Эбби встряхнула головой, поморгала. Как ни странно, глаза наполнились слезами, которые, похоже, выдавили воспоминания о нанесенных давным-давно ранах. Что случилось с той пулей? А с ее коробкой с сокровищами? Она помнила, что хранила ее под кроватью. В тайнике было полно находок: забавный камень, перо, металлическая пружина… Настоящие сокровища для любого ребенка.

Эбби вытащила телефон, открыла чат с Исааком и вдруг сообразила, что сейчас четыре утра. Интересно, помнит ли он игру в прятки? В конце концов, их друг тогда был намного старше. Эбби едва исполнилось семь…

…с половиной. Но взрослые ребята соглашаются взять ее в игру. Настала очередь водить. Закрыв глаза руками, Эбигейл громко считает:

– Один, два, три…

Она слышит поспешные шаги убегающих детей, ищущих, где бы спрятаться, смех, а потом лишь шум ветра.

– …семь, восемь…

Девочка смотрит сквозь пальцы, но никого не видит. Она быстро закрывает глаза и продолжает считать, ощущая тяжесть пули в кармане.

– …девятнадцать, двадцать!

Открывает глаза, и улыбка испаряется с ее лица. Перед ней маячит отец Уилкокс: длинные седые волосы развеваются по ветру, злые глаза сузились и пронизывают насквозь. Неужели она слишком громко считала? Или, может быть, он узнал о пуле?

– Эбигейл, – говорит Отец, и девочка понимает, что дело плохо. – Что ты творишь?

– Играю в прятки, – робко отвечает она. Вдруг возникают сомнения: а дозволено ли это? Или грех?

– Посмотри на свои руки.

Эбигейл смотрит: ладошки черные от грязи. О нет!

– А ты прикладываешь их к своему лицу, – говорит Отец.

– Простите.

– Микробы заползают тебе в рот, глаза, нос. Ты позволяешь Сатане проникать в свое тело.

Девочка чувствует, как бактерии ползают по ее лицу. Она начинает плакать.

– Твое тело тебе не принадлежит, не смей его осквернять! – рычит Отец. – Тебе суждено стать матерью детей Христа. Неужели ты хочешь, чтобы твои потомки получили в наследство грязь и микробы?

– Я помою, – громко рыдает Эбигейл. – Помою руки.

– Да, причем немедленно. – Отец опускается на колени, не сводя с нее пронзительного взгляда. – И пока будешь мыть, извинишься. Перед Господом. Передо мной. Перед своими будущими детьми. Перед каждым…

Эбби резко выдохнула и впилась ногтями в ладони. Она не была