Заглянув глубоко в душу, Жанна поняла, что обманывает самою себя. Совсем не по велению Парисов она постарается сделать шаг, приближающий к королю, просто перед глазами так и стоял красивый всадник, и сердце по-прежнему обливалось кровью от понимания, что рядом с ним другая, и замирало при мысли, что можно оказаться на ее месте.

Если несколько часов назад, возвращаясь из леса в замок, она готова была рыдать в голос из-за невозможности сделать этот шаг и от безнадежности, то теперь, почувствовав поддержку почти всесильных Парисов, поверила в успех дела. Она не просто поедет в Сенарский лес, она покажется его величеству во всей красе, даже если для этого придется перетерпеть сильную боль.

Жанна принялась мысленно перебирать наряды, в которых это можно было бы сделать. К утру решение созрело окончательно, горничная и еще две девушки с ловкими руками спешно посажены за некоторые переделки гардероба, а сама хозяйка замка Этиоль отсыпалась после бессонной ночи.

Людовик был в восторге, в этот год охотничий сезон удался. Сенарский лес одарил немалым количеством дичи, его самого окружали прекрасные дамы, мадам де Шатору была очаровательна, окрестности Шуази как всегда прекрасны, вечера проводились весело, а ночи бурно. Где-то там шла война, в которую Франция ввязалась согласно своему союзническому с Испанией долгу, но это не беспокоило ни его величество, ни саму Францию, ни тем более Париж и Шуази это никак не затрагивало, здесь царило веселье и темы бесед были только приятными.

Но в тот день появилась еще одна тема, и тоже приятная, правда не для всех. Мадам де Шатору она просто разъярила. Дело в том, что уже в третий раз королевский кортеж на охоте встречал изысканный экипаж хозяйки одного из соседних замков – мадам д’Этиоль. Выглядело это действительно эффектно: навстречу его величеству мчалась элегантная коляска изумительного голубого цвета, которой правила еще более изумительная женщина. Стройная красавица, одетая в нежно-розовый наряд с развевающейся пелериной, умело правившая лошадью, произвела впечатление на всех. Настоящая лесная нимфа.

Вечером герцогиня де Шеврез осмелилась восхититься грацией мадам Ле Норман и тут же получила такой пинок ногой под столом от фаворитки, что едва не потеряла сознание от страха. Мадам де Шатору не имела намерения ни хвалить кого-то из присутствующих либо просто представших пред взором короля дам, ни позволять делать это другим. Какие еще могут быть восторги по поводу грации какой-то Ле Норман?!

Фаворитка и без подсказки заметила, что Людовик заинтересовался дамой в розовом, разъезжавшей в голубой коляске. Похоже, его величество даже ждал появления очаровательной незнакомки. Так недолго и влюбиться. Вот еще!

Но Людовик поддержал разговор о нимфе Сенарского леса, он живо интересовался красавицей, рассказал, что отправил ей большое количество убитой в ее же лесах дичи:

– Невежливо же охотиться в чужих владениях и все забирать себе!

Дамы, смеясь, поддержали заверения короля, что охотиться в чужих угодьях без согласия на то хозяйки не слишком вежливо. Особенно если они принадлежат очаровательной женщине. Шутка получилась весьма фривольной, что и говорить…

Мадам де Шатору едва дотерпела до конца ужина. В замке Шуази оказалось даже опасней, чем в Версале! Нужно срочно принимать меры.

Мари-Анна шла в свой кабинет, едва сдерживаясь от гнева. Ей удалось не подать вида во время ужина, если не считать пинка под столом, но перед собственными слугами и секретарем она сдерживаться не собиралась. Ноздри красавицы раздувались, веер то раскрывался, то с треском захлопывался.

– Кто она? – почти сломанный веер полетел в кресло.

Секретарь уже знал все, что нужно, и прекрасно понял, о ком задан вопрос:

– Мадам Ле Норман, хозяйка соседнего замка д’Этиоль, дочь господина Пуассона.

Шатору с изумлением уставилась на услужливого молодого человека:

– Вы полагаете, я знаю всех господ в Париже и хозяев мелких замков в окрестностях? Точнее.

И снова секретарь понял, что от него требуется:

– Господин Пуассон служил у Парисов, был осужден, бежал в Гамбург, но потом возвратился и был оправдан. Мать состояла на содержании у Парисов и де Турнеэма…

– Это еще кто?

– Главный откупщик долгов. Сейчас интересующая вас особа замужем за племянником де Турнеэма Ле Норманом. Замок д’Этиоль принадлежит самому де Турнеэму, но хозяевами считаются молодые супруги. Есть предположения, что сама дама дочь именно де Турнеэма, а не Пуассона.

– Ах, у матери рыльце в пушку… Что ж, тогда с нее и начнем. Пишите, я буду диктовать. – Маркиза сердито прошлась по кабинету, насколько позволяли его размеры, и остановилась, задумчиво глядя на пламя свечи. – Только таких соперниц мне не хватало. Бороться с сестрами – это одно, а с мещанкой… фи! Пишите!

С утра накрапывал мелкий дождик, грозивший перейти в куда более сильный.

Жанна Антуанетта лежала в постели, борясь с тошнотой и болью, и пыталась понять, рада непогоде или нет. Конечно, если дождь усилится, его величество охотиться не поедет, а если и поедет, то ей-то выезжать нельзя. Промокнув, можно не только заболеть, но и потерять весь привлекательный вид. Вряд ли королю будет приятно видеть женщину, выглядящую как мокрая курица.

Вообще-то дождь шел уже третий день, и она никуда не выезжала. Дорога была мокрой, ездить в открытой коляске нелепо, а в закрытой карете бессмысленно. Да и куда, если веселая компания его величества сидит в замке Шуази, куда ей самой хода нет. Жанна вздохнула, она могла сколько угодно красоваться по совету Париса перед королем на дороге в Сенарский лес, но и только. Чего стоят ее положение и ее надежды, если обыкновенный дождь смог лишить ее возможности появляться перед Людовиком хотя бы вдали! Она никто, была мещанкой, таковой и осталась, пусть ее принимают в салонах Парижа, но не больше. В волшебный мир Версаля дочери бывшего лакея путь закрыт, и никакие Парисы тут не помогут…

Нет, лучше постараться сберечь свое дитя. После смерти первенца и двух лет отсутствия беременности они с Шарлем так надеялись на эту новую, но Жанна чувствовала себя все хуже. Неужели в этот раз вообще не доносит? Если каждый день трястись в коляске, то явно так и будет. Мелькнула мысль: хорошо, что Шарль не знает о том, что творит его супруга в Этиоле.

И снова Жанна прекрасно понимала, что лукавит сама с собой. Не из-за дождя и даже не из-за своего положения она была готова прекратить атаки на короля. Просто поняла, что никто ее к Людовику не подпустит, а ежедневные выезды навстречу его величеству травили душу хуже раскаленного железа. Видеть рядом с красавцем-королем другую куда тяжелее, чем не видеть его вообще.

И снова по лицу текли слезы, горькие, тоскливые. Ну почему она должна влюбиться в того, кто совершенно недосягаем?! Зачем матери было нужно вести ее тогда к гадалке и потом много лет убеждать в правоте предсказания? Какой фавориткой она может стать, если король на троне, а она даже не у подножия?