Беззлобно ругнувшись, я направился к лестнице. Жаль, что не удалось перехватить Проныру. Хотел устроить допрос, узнать кое-какие подробности. Теперь же придется ловить либо в офисе, либо оставлять записку, назначать встречу.

— Ром? — спросил сонный бармен, когда я спустился со второго уровня в один из нижних залов «Веселого Боцмана».

— Грог, — ответил я. — Шельфовый.

Парень кивнул, а я уселся у иллюминатора, засмотрелся на черно-зеленую муть за стеклом. Утром в пабе не осталось ничего от вчерашнего уюта и веселья, веяло холодом, сыростью и пустотой. И хоть сор убрали, столы теперь казались грязными, на стенах каплями сочилась влага, а статуэтки потемнели.

Игры восприятия. Ведь умом я понимал, что на такой глубине и вода не меняет цвет ни днем, ни ночью. Ну, может чуть-чуть. Отопление не отключали, а утро чисто номинально отмечает циферблат часов на стене.

С чего бы начать?..

— Я дам тебе два совета, парень, — неожиданно раздался хрипловатый голос из дальнего угла. — Один бесплатный. И второй, если угостишь ромом.

Тени дрогнули, зашевелились, в сумраке сверкнули огромные желтые глаза. Нечеловеческие глаза. Скорее… хищной птицы. Наверное. С точностью утверждать не берусь, пернатых видел только на старых картинах.

Выдержка мне изменила, я непритворно вздрогнул. Ведь не чувствовал чужого присутствия. Да что там, вообще ничего не чувствовал. Но сообразив, с кем столкнулся, успокоился.

— Мерти, ты? Вчера я тебя не видел.

— Чтобы видеть, мало иметь глаза, — ответили из угла. В хриплом голосе промелькнула насмешка. — Нужно хотеть увидеть. И быть готовым видеть.

— Очередная великая мудрость туату? — поинтересовался я.

— Для Ши я слишком пьян и глуп. Для человека я пьян недостаточно.

— Что ж, старина, последнее поправимо.

Я усмехнулся и попросил для Мерти стакан рома у бармена, расплатился. Отхлебнул горячего настоя на горьких травах, что выращивали в куполах далеко к югу от Олдуотера. Скосил глаза и убедился — бродяга тоже занят выпивкой.

Что ж, отлично. Значит, псевдофилософской беседы удастся избежать.

Мерти являлся чем-то вроде живой городской легенды. Одиночка-туату, бродяга и почти наверняка изгнанник. К тому же горький пьяница. Появлялся то тут, то там в пабах Олдуотера, рассказывал небылицы. За мелкую монетку или выпивку предсказывал будущее, делился глубинной мудростью, на самом деле больше смахивающей на обычный бред. Незаметно возникал и так же незаметно исчезал — худой и высокий, в потрепанном шитом заплатами плаще с капюшоном и с длинным тряпичным свертком за спиной, стянутым обрывками веревок.

Как-то раз на захолустном аванпосте окраины Олдуотера я выпил с ним. Но достаточно быстро убедился, что чудак-туату болтает о чем угодно, но ни о чем важном. Слухи, сказки, какие-то свои выдумки и фантазии. И ни слова об истории наших народов, об Исходе, о Пришествии Сатаны и о том, почему так случилось.

Мерти был стар. Очень стар. О том говорила внешность — птичьи глаза, острый загнутый нос, смахивающий на клюв, и длинные волосы, у корней перерастающие в коричнево-серые перья. Туату — дети природы, способны меняться физически, перенимать какие-то свойства у животных или растений. И потому младших отличает или вполне человеческая внешность, или черты морских тварей. А древние представители народа сохраняли в себе память, отпечаток тех эпох, когда мы жили под солнцем рядом с миллионами иных существ — птиц, зверей, насекомых.

Потому я и заинтересовался бродягой. Наверняка знал много интересного. Того, о чем люди забыли или переврали, а собратья Мерти, бежавшие вместе с людьми в океаны, умалчивали.

Однако же я зря потратил время. Память о тех событиях если и оставалась в его голове, спряталась, ушла на глубину, подернулась нефтяной пленкой. Мерти вообще казался малость двинутым. Возможно, потому и изгнали. Или ушел сам. Потерял рассудок при виде гибели Тир Ноингирэ, смертей собратьев. Но вместе с тем не превратился в опасного безумца, а просто стал безобидным чудаком.

В любом случае сейчас не хотелось опять выслушивать бредни старика. Потому допил грог и, поднявшись из-за стола, направился к выходу.

— Беги за тенью, парень.

Голос туату нагнал меня у двери. И некая интонация в скрипучем голосе заставила сбиться с шага.

— Что?..

Оглянувшись, я столкнулся с пристальным взглядом. Желтые нечеловеческие глаза тускло мерцали под низко надвинутым капюшоном. Но свет ламп равно выхватил из мрака кустистые брови, резкие морщины и тонкие губы под носом-клювом.

— Бесплатный совет, — пояснил Мерти и, криво усмехнувшись, пригубил из стакана.

— Ничего не ясно. Куда бежать? Зачем?..

— Ты поймешь. Немного позже.

— Ладно. А второй совет, Аэс Ши? — спросил я, сообразив, что пояснений не добьюсь.

— Освободи куклу.

— Хм, а можно подробнее?..

— У тебя есть уши, парень, — сказал бродяга. — Так почему не слышишь? Ты ведь прекрасно знаешь… Или не знаешь? А когда должен узнать? Завтра? Вчера?.. Нет. Не помню.

Голос туату сбился на невнятное бормотание. Вновь скрылся в тени, почти растворился в ней. И если поначалу я ощутил далекое эхо насмешки и настороженности, теперь эмоции будто смазались, растеклись в воздухе.

Пожалуй, именно за такие фокусы я и недолюбливал туату. За способность прятать ментальную активность, прикидываясь тенями и предметами.

Хватало и иных умений, как скрытых, так и активных. Одни умели лечить, другие предсказывать будущее, третьи выращивали живые организмы — от обычных деревьев и животных до настоящих живых субмарин и оружия. А представители Дома Зимы могли понижать температуру окружающего пространства и строили себе целые города изо льда в толще океанских вод. Вымерший ныне Дом Осени обладал разрушительной силой тления, а исчезнувший без вести Дом Весны по легендам мог воскрешать мертвых.

Туата де Дананн не пользовались теургией в человеческом разумении. Не применяли Печати, а управляли энергиями напрямую, инстинктивно. Это словно дышать. Уметь умеешь, но не задумываешься, как получается.

Впрочем, отчасти из-за их силы и пал Тир Ноингирэ. Туату притягивали демонов, как разлитая кровь притягивала мелких хищных рыбок Ке. И потому до сих пор Церковь и Дома нелюдей находились в состоянии холодной войны, временами срываясь в горячие фазы. А я продолжал раздражаться, когда сталкивался с умениями недоступными моему пониманию, застающими врасплох.

Я смотрел на растворившегося в тени Мерти еще мгновение. А потом мысленно плюнул в сердцах и вышел из паба. К дьяволу! За стакан рома и я могу такие предсказания сочинять. Разве что рогов нет или чешуи, образ подкачал.

Постаравшись выбросить из головы нелепый разговор, я направился по внешнему тоннелю в направлении транспортного узла.