Неожиданно в рубку кто-то вошел. В щель под люком были видны лишь его ботинки, но по тихим крадущимся шагам Гай понял, что на этот раз это не Шак. Шак прятаться не станет. Вошедший таился не от тех, кто сам скрывался в трюме. Меньше всего он хотел, чтобы его видели те, кто рядом.

В крышку люка несмело постучали.

– Чего тебе? – спросил Гай как можно уверенней.

Но тот, кто был по ту сторону, не ответил и, словно спохватившись, заметался, зашуршав треснувшей тканью. Дальше в щель вбросили скомканную тряпку, и неизвестный вышел, торопливо захлопнув дверь.

Гай спустился вниз, нашел под трапом упавший обрывок серой ткани и развернул к свету. Черным угольком, поверх связанных в единое полотно ниток, неровными торопливыми буквами было нацарапано: – «Среди вас человек Шака».

– Кто?

Гай увел Тобиаса в седьмой отсек и, оставшись с глазу на глаз, дал прочесть подброшенное послание.

Тоби испуганно затряс головой, нервно скомкав тряпку.

– Не я!

– Знаю, – Гай ободряюще улыбнулся, отбирая из рук лоскут. – В тебе я уверен, потому и показал. Я подозреваю Метиса. Как думаешь, я прав?

– Почему Метиса?

– Не знаю. Не нравится он мне. Клерк, из правительственного кластера, само по себе уже подозрительно.

– Я тоже из правительственного кластера, – нахмурился Тобиас.

– Ты – другое дело. Можно сказать, что тебя вышвырнули из-за угрызений совести. А за что избавились от него?

– Откуда мне знать, я не полицейский.

– Вот и я не знаю. Спросил, но он от ответа увернулся. Да и вообще, какой-то скользкий, юлит, глаза бегают.

– В кластере по делам колоний все такие.

– Других я не видел, но мне достаточно этого. И что за имя – Метис? Почему настоящее скрывает? А как тебе его предложение отдать кого-то в жертву? Разве это не то, что как раз и нужно Шаку? Он словно выполняет его приказания.

– Не знаю, Гай, – смутился Тоби. – Я тебе уже сказал, что я не полицейский, чтобы делать такие выводы.

– Я тоже не полицейский! – парировал Гай, вернув Тобиасу им же использованный прием. – Но пораскинуть мозгами ты-то можешь? С этим компьютерный наладчик уж справиться в состоянии?

Перечитав еще раз послание, Тоби недовольно мотнул головой:

– Что-то здесь не так.

– Что не так? – опешил Гай. – Ты не веришь, что кто-то захотел нас предупредить?

– Я не об этом. Что может быть общего у Метиса с Шаком? Я уверен, что впервые они друг друга увидели на барже.

– А вот здесь ты не прав. Метис сам сказал, что бывал в резервациях, где вполне мог встретиться с Шаком. Если он из кластера по отношениям с колониями, то часто покидал город. Где-то там его вполне могли купить, запугать, уговорить. Ты сам видишь, с таким как он, это сделать несложно.

– Звучит убедительно, но если ты сам призывал пораскинуть мозгами, то почему бы для объективности не перебрать остальных?

– Остальных? Можно и остальных.

Задумавшись, Гай начал загибать пальцы, вспоминая поименно тех, кто был с ним в трюме. В сомнении, словно споря сам с собой, он молча качал головой, отвергая очередную кандидатуру, чтобы взяться за следующую. Вдруг он замер, больно вцепившись Тоби в плечо.

– Как же я об этом сразу не вспомнил!

Его глаза в полумраке отсека зло блеснули, и, рывком развернув Тобиаса, Гай выпалил ему в лицо:

– Сухарь! Ты говорил, что мешок с сухарями у вас отобрали. Не смогли забрать лишь бак с водой, потому что он был приварен к транслятору?

– Это ты про побережье?

– Да! Тогда ты сказал, что полиция на всех оставляла мешок с сухарями, но его отобрали выродки Лича?

– И что из этого?

– А то, что Метис сегодня вытащил из кармана сухарь! Как он у него оказался? Не нужно сомневаться в остальных, Тоби. Они ни при чем. У меня хорошее чутье на лживых выродков, будь они даже из правительственного кластера!

– Как у тебя все просто получается, – ухмыльнулся Тобиас. – Меня, Сида да и Метиса доставили на побережье в числе первых. И тогда сухари никто друг у друга не отбирал. Это началось за пару дней до тебя, когда привезли Крэка с Личем. Если мне вывернуть карманы, то там еще остались крошки. Ты считаешь, что я тоже прислуживал выродкам за сухари?

Насупившись, Гай замолчал, затем, выставив лицо в иллюминатор, шумно втянул полную грудь соленой смеси из испарений океана и запаха смолы, потянувшегося из щелей нагревающейся баржи. Воздух в трюме накалялся, постепенно превращая его в душную печь. Размазав по лицу потеки пота и громко сглотнув в ответ на голодную резь в животе, Гай нехотя произнес:

– За те сухари я сейчас не побоялся бы выступить против Лича с Крэком, вместе взятых. Кто же тогда? Свимми? Ульрих? Дрэд? А может, Сид?

– Нет, нет, только не Сид! В нем я уверен, как в себе.

– Шучу. Будь он прихвостнем Шака, то не попал бы первым в его меню. А в нашем Святоше ты тоже уверен?

– Ну что ты?! Этот полоумный фанатик способен разве что орать молитвы на весь трюм. Он не умеет хитрить – мозгов не хватает. И потом, вспомни, как Святоша дрался?

– Дрались мы все хорошо. Даже Метис. Жить захочешь, так начнешь махать кулаками не хуже Неженки Ахилла. Кто же тогда? Ты же понимаешь, что если мы не найдем ренегата, то нам всем конец. Он среди нас для того, чтобы в нужный для Шака момент открыть люк. И если мы будем спать, а он дежурить, то кто помешает ему это сделать? Хуже всего, что мы теперь начнем поголовно подозревать друг друга. Никому не говори, но придется за остальными присматривать.

– Признаюсь, конечно, чувствовать у спины нож неприятно, но меня больше волнует другой вопрос – кто этот наш неожиданный союзник?

– Какая разница? – Гай нехотя оторвался от иллюминатора и обернулся к Тобиасу. – Тебя смущает его покладистость? Я тоже над этим думал. И скажу, что в его поступке как раз то нет ничего удивительного. Он всего лишь сделал правильный выбор. А всему причиной вода. Наш новый друг прозрел, что выжить можно только с нами, потому и решил переметнуться на другую сторону. Скоро он снова заявит о себе. Это лишь вопрос времени. Он не попросил плату, но должен за ней вернуться. Думаю, пару хороших глотков он уже заработал. А если еще назовет имя, то мы не поскупимся на целый плафон.

Вытесняя из отсека горячий воздух, в иллюминатор потянулась океанская свежесть. Опускаясь вдоль отделанных затертым пластиком стен, она расползалась по полу, приятно холодя ноги. Навалилось острое желание упасть и, вдавив лицо в трухлявые доски, вдыхать вместе с пылью этот, пусть все-таки и жаркий, но хотя бы на несколько градусов прохладнее, живительный воздух.