– Неужели не боитесь, что я погублю вас? – с горечью спросила она.

– Мне все равно, будь что будет, – прошептал он и притянул ее еще ближе.

– Прекратите! – Охваченная гневом, Элеонора вырвалась из его крепких рук. Она гордо подняла голову, несмотря на то что щеки залила краска. Она не позволит влечению лишить себя разума, будто она примитивное существо, рабыня собственных страстей. Она не подпустит к себе мужчину, который не только не испытывает к ней чувств, но даже презирает ее.

Энтони смотрел на нее, плотно сжав губы. В глазах отражалась напряженная борьба.

– Элеонора…

– Оставьте меня, – приказным тоном распорядилась она. Когда Энтони не сдвинулся с места, выкрикнула: – Уходите! Убирайтесь из моего дома.

С коротким кивком он развернулся и вышел за дверь.

Ноги Элеоноры дрожали так сильно, что она едва могла стоять. Элеонора упала в кресло около стола. Дыхание будто обжигало горло.

Что на меня нашло? Из всех неприятных людей, которых встречала, Элеонора больше всего ненавидела лорда Нила. Однако, когда тот поцеловал ее, она растаяла в его объятиях.

Элеонора прижала ладонь ко рту. Ее губы до сих пор были горячими и влажными от его поцелуя. И она со всей страстью целовала его в ответ, вспомнила Элеонора, сгорая от стыда.

– Энтони, – прошептала она, будто пробуя его имя на вкус.

В первый раз в жизни Элеонора была влюблена. И в кого – в единственного человека, которого, не преувеличивая, могла назвать своим врагом!

На следующее утро Элеонора разбирала корреспонденцию, когда в ее комнату вошел Закари. Он замер в дверях, не желая ее беспокоить, но Элеонора обрадовалась его приходу. После бессонной ночи ей трудно было на чем-либо сосредоточиться.

– Проходи, Закари, – улыбнулась она.

– Джон сказал, вы хотели меня видеть.

– Да. Присаживайся. – Элеонора указала на кресло с другой стороны стола, и Закари сел, скрестив руки и выжидательно глядя на нее. – У меня для тебя поручение.

Закари кивнул:

– Я готов. Сейчас я занимаюсь расходными книгами, но это может и подождать.

– Отлично. Я хочу, чтобы ты разузнал как можно больше о лорде Ниле.

На темно-шоколадном лице Закари отразилось удивление.

– Это тот человек, который был с вами вчера? Дядя сэра Эдмунда?

– Да. Я… не вполне доверяю ему.

Закари нахмурился:

– Думаете, он мог подослать к нам вора?

– Что? Нет-нет. – Элеонора примолкла и задумалась. – Впрочем, такая возможность мне просто в голову не приходила. Хотя нет, вряд ли. Наверняка к нам залез… обычный грабитель.

Закари пожал плечами:

– Может быть. Только вел он себя странно. Зачем пробрался в дом так рано? Почему не дождался, пока в доме все стихнет? И почему начал с вашей спальни? Обычный вор проник бы внутрь, когда все уснут, и направился бы прямиком в кладовку и к сейфу, где лежит все ценное.

– Пожалуй, – согласилась Элеонора. – Как тебе кажется, почему он не поступил именно так?

– Мне кажется, ему был нужен какой-то конкретный предмет, и он находится у вас в комнате. Вор знал, что вас нет дома, а значит, никто не помешает ему рыскать в вашей спальне. А если ждать дольше, вы можете вернуться. Наверное, он наблюдал за домом и видел, как вы отъезжаете в карете.

Элеонора задумчиво кивнула, и тут у нее упало сердце.

– А может, он знал, что я уезжаю на весь вечер, потому что со мной был его союзник.

– Лорд Нил? – уточнил Закари.

Элеонора кивнула. При одной мысли, что ограбление организовал Энтони, ей становилось не по себе.

– Но что именно лорд Нил или другой человек мог надеяться обнаружить в моей спальне?

– Не знаю. Если не дорогие вещи, то, возможно, что-то ценное в другом отношении? Скажем, документ?

– Я не держу документы в спальне.

– Вор мог этого не знать.

Элеонора покачала головой:

– И все-таки ума не приложу, что могло так его заинтересовать?

Может, лорд Нил хотел украсть завещание Эдмунда? Но зачем? Достаточно было просто попросить, и Элеонора предъявила бы ему бумагу. В конце концов, она же собиралась привезти документ леди Скарбро, а та, несомненно, показала бы его брату. Вероятно, лорд Нил думал, что она откажется, но идти на такие отчаянные меры, чтобы просто взглянуть на завещание – это уже чересчур. Хотя вдруг он собрался уничтожить завещание?…

Элеонора точно не знала, какова процедура для подобных случаев. Без завещания имущество Эдмунда будет распределено в соответствии с законом. Элеонора не слишком хорошо разбиралась в английском законодательстве, однако предполагала, что вдове наверняка полагается значительная часть денег. Но остальное, скорее всего, перейдет к матери и сестре, и леди Гонория добьется своего. А опекуном Саманты, естественно, назначат мать девочки, и предосторожности Эдмунда окажутся тщетными.

Элеонора нахмурилась – вдруг ее догадка верна?

– А может, они и не собирались ничего брать, просто хотели попугать вас, – предположил Закари.

– Но зачем? – спросила Элеонора, однако тут же нашла ответ сама. Вкупе со сплетнями и клеветой страх скорее вынудит ее покинуть страну и поручить управление деньгами Гонории и Энтони.

При одной мысли внутри все сжалось. Каждое предположение Элеоноры сводилось к тому, что вора нанял Энтони. Не может быть, чтобы он по чистому совпадению провел с ней целый вечер – вечер, когда в ее дом проник неизвестный. Теперь у лорда Нила есть железное алиби на случай, если она начнет подозревать его.

– А может, это был просто грабитель, – прибавила Элеонора и постаралась отвлечься от своих догадок. В конце концов, доказательств у нее нет, а предположения еще ничего не значат. – В любом случае следует соблюдать меры предосторожности. Я уже велела Бартвеллу перед сном проверять все двери и окна, и пусть по ночам дежурят два лакея – хотя бы в ближайшие дни.

Закари напрягся:

– Согласен. Какое счастье, что Керани не пострадала, ведь с ней могло случиться что угодно.

Элеонора задумчиво взглянула на своего поверенного.

– А Керани знает о твоих чувствах? – тихо спросила она.

Закари вздрогнул:

– Нет. О чем вы?

Элеонора вскинула брови:

– Ты прекрасно понял. Тебе нравится Керани. С того момента, как ты ее впервые увидел.

Закари забеспокоился.

– А я думал, это незаметно, – начал он, отбросив тщательно усвоенную маску строгого безразличия, подобающую деловому человеку, и снова превратился в товарища ее детских игр. – Только ей не рассказывайте. Пообещайте.