– Нет, я хочу совсем не этого, – быстро возражаю я. – Я работаю в компании, которая называется «Блаженство». Наши клиенты обычно слишком заняты или слишком известны, чтобы просто искать самим, с кем пойти на свидание, так что они обращаются к нам, чтобы мы отыскали им подходящую пару. Клиенты платят за индивидуальный подбор, но рекруты вроде вас не тратят ни гроша.

Чем чаще я произношу что-то из обучающего курса Пенелопы, тем больше эти слова становятся моими. Каждый разговор от имени «Блаженства» делает меня чуточку больше похожей на настоящего матчмейкера и чуточку меньше – на ребенка, строящего из себя взрослого с блистательной жизнью. Официант возвращается с напитками.

Адам откидывается на спинку стула, заводит руки за голову и переплетает пальцы под затылком. Я успеваю увидеть его живот и дорожку волос, уходящую в джинсы. Отвожу глаза, прежде чем он замечает.

– А знаете, черт с ним! – он смеется и подается вперед, ставя локти на стол. – Не похоже, что я встречу женщину своей мечты в Тиндере.

– Господи, да Тиндер это кошмар.

– Да? А сколько вы там?

Я прикусываю губу и думаю, не соврать ли.

– Три дня.

– Да ладно, – стонет он. – Это ничего.

Я снова чувствую, как загораются щеки, и понимаю, что дело не только в том, что я отпила водки с тоником. Между нами есть искорка, которую нужно затушить.

– Так я… эээ… могу задать вам несколько личных вопросов? Посмотреть, совместимы ли вы с моей… – Как иначе назвать клиентку? – С женщиной, на которую я работаю?

Он смеется, расставляет локти пошире и упирается подбородком в костяшки.

– Валяйте.

– Вы ищете серьезные отношения или что-то более свободное?

Звучит совершенно безумно, когда вот так ставишь вопрос. Но куда деваться – я же познакомилась с ним в Тиндере, я не знаю, может, он хочет просто с кем-то время провести.

Он катает стакан по столу, отводя глаза.

– Наверное, пришло время для чего-то серьезного. Это одна из причин, по которым я уехал с Юга. Я рос и учился в Джорджии, но там все переженились пару лет назад, и я остался один. Пятое колесо.

Он смеется над своим одиночеством, так же как Кэролайн; это уже не смешно.

– Хотите жениться и завести детей?

– Я не хочу сказать, что отказываюсь по дороге повеселиться, – улыбается он. – Но да, в итоге семью завести было бы хорошо.

Я с облечением понимаю, что я на верном пути.

– Круто. Можете рассказать, какой тип женщин вас обычно привлекает?

– Тип? – из-за его выговора слово растягивается на два слога: «Ти-ип».

– Ну, в смысле внешности, личности, интересов, возраста. – Я себя чувствую психованной из-за того, что выуживаю такое – это же вроде как слишком личное. Но придется продолжать. Это теперь моя работа.

– А, ну… Не знаю… Умные, веселые, симпатичные?

Я ободряюще киваю, но это вообще-то мне ничего не дает. Слишком общо.

– Когда вы говорите симпатичные, что именно имеете в виду? – пробую я.

– Ну, я смахнул вас вправо, так? Я чаще всего встречался с брюнетками, такими, с… эээ… изгибами. Встречался в прошлом с миниатюрными, но это не намеренно. Просто так получилось. – Он робко мне улыбается. – Извините, я понимаю, вы высокая.

– Нет, нет, я совсем не обиделась.

Вообще-то я злюсь на сам принцип. Для всех лучше, если пары подбирать по росту. Впрочем, ладно, Минди малышка, в ней метр пятьдесят семь.

Остальные сведения я вытаскиваю потихоньку: ему нравятся женщины, которые не боятся сказать, если он напортачил, или поставить его на место. Он ищет кого-то с огоньком и приятным смехом. Самое романтичное, что он в жизни делал, это еще в колледже провел на заднем сиденье автобуса десять часов с букетом подсолнухов и банкой куриного супа, чтобы устроить сюрприз своей девушке, жившей далеко, когда она заболела гриппом. (Минди просто умрет – это офигеть как мило.)

Разговор ходит ленивыми кругами, удаляясь от изначального предмета, – о романе, над которым он работает, о том, что он всегда чувствовал себя на Юге не в своей тарелке, о жутковатом Любителе Голубей с сереющей кожей, который стоит на Вашингтон-сквер и которого мы оба боимся, – но временами Адам говорит то, что мне нужно записать.

– Я не всегда встречался с еврейками, но, наверное, это может быть славно. Мама будет счастлива. Но не с еврейской американской принцессой, нет, с этими я натерпелся, знаете таких, да?

Я киваю и делаю пометку. Никаких еврейских принцесс – он про девушек, которые ходят на обед с сумками от Ребекки Минкофф и на Рождество поглощают китайскую еду с бабушкой и дедушкой в Бока-Ратоне. Минди не такая.

– А, и еще, знаете, что меня бесит? Я как-то встречался с девушкой, которая издавала очень отчетливые звуки, когда жевала. Женщина, которую вы наметили для меня, она ведь не такая, правда?

– Она безупречная леди.

Он изображает чавканье, и это просто ужас, как дальнобойщик, жрущий на переднем сиденье фуры на восемнадцать колес.

– Фу, хватит! – я хлопаю его по руке.

Он поднимает на меня блестящие глаза, и я внезапно смущенно отдергиваю руку. Не надо было его трогать. К тому же он для Минди. Они идеальная пара – разве могут они не совпасть? Я ее обожаю, он прелесть, и, кажется, им обоим нравлюсь я. Так устроена транзитивность, да?

– Наверное, мне пора, – говорю я.

– Конечно, – он машет, чтобы принесли счет. – Вы мне еще напишете? Я имею в виду, от «Блаженства».

Я удивляюсь, что он запомнил название фирмы.

– Нужно подтвердить все у босса, но предчувствие у меня хорошее. Судя по тому, что вы рассказали, у вас должно что-то получиться.

Официант приносит счет, и мы оба протягиваем кредитки.

– Эй! Я же сказала, что угощу вас, – говорю я.

Он отмахивается от меня:

– Да бросьте. Я не могу позволить красивой женщине оплачивать мою выпивку.

Я краснею.

– Серьезно. Платит компания.

Мне так нравится, что я теперь могу это говорить.

– Джентльмен с Юга никогда не позволит даме платить самой.

Это глупо, потому как я знаю, что он, скорее всего, может заплатить без проблем. Просто мне важно удержаться в профессиональных рамках – и выставить счет «Блаженству».

– Поделите пополам, – говорю я официанту после напряженной паузы.

Адам замолкает. По-моему, нам обоим не по себе. Ровный гул разговоров в баре заполняет паузы между нашими репликами.

Он первым оправляется от смущения и говорит:

– Если ваша клиентка хоть наполовину такая же милая, как вы, жду не дождусь встречи с ней.