– Ну, это… грузовик… я…

Брэндон уже тащит меня в комнату, выкрикивая инструкции.

Мы загружаем усилитель. Когда садимся в машину, я пытаюсь объяснить Брэндону, что ему лучше сесть посередине.

– Тебе же не делали операцию на бедре.

Я пробую его уговорить… трижды.

– Это не самое удобное место, – говорю я Челси. – Так что пусть лучше Брэндон корячится рядом с коробкой передач. Тебе лучше сесть на сиденье поудобнее.

Она лишь пожимает плечами. Ее взгляд пробегает по пятнам ржавчины на капоте моего GMC, потом охватывает выгоревшие на солнце сиденья с рваной обивкой и торчащими пружинами. Что-то я не думаю, что здесь вообще есть удобные места, словно хочет она сказать.

Если честно, она права.

– Я сяду посередине, – говорит Челси. – Пусть Брэндон держит свой бас.

– Мы могли бы положить инструмент в багажник, – предлагаю я.

Брэндон испуганно пищит. Челси вздрагивает и прикладывает ладонь к уху.

Я сдаюсь. Она садится между нами. Когда я забираюсь на место водителя, меня оглушает забытое ощущение: прошла уже целая вечность с того времени, как женщина сидела рядом со мной в салоне моего грузовика. Когда длинные волосы развевались рядом со мной по ветру. Когда сладкий аромат шампуня и мыла поднимался, танцуя, от длинных мягких рук и ласкал мне ноздри.

Я переключаю передачу и случайно задеваю рукой колен о Челси. Я не нарочно, я не хотел, тут же начинает повторять мой мозг. Однако другие части тела считают иначе.

Брэндон хочет говорить о музыке. Всю дорогу до Бодетта. На самом деле, это даже удивительно: по его виду я бы скорее подумал, что он в шахматы играет или что-то в этом роде. Но теперь, глядя на него (он нежно прижимает к себе чехол с гитарой), я замечаю серебряные кольца у него в ушах и винтажную футболку с «Металликой».

По крайней мере, мне не надо придумывать темы для разговора. В ответ на его непрерывную болтовню мне остается только кивать, мычать и время от времени говорить «да, это круто».

Хорошо, что в моем грузовике нет кондиционера. Брэндон внезапно брызнул слюной, и если бы окно не было открыто, то пришлось бы потом отмывать стекло.

– Это еще что? – кричит Брэндон, указывая на двенадцатиметрового судака, нависающего над табличкой с надписью «Добро пожаловать в Бодетт».

– Это рыба, которую поймала твоя сестра, – язвительно отвечаю я. Удивительно, но мои слова вызывают у Челси улыбку. Вернее, полуулыбку.

– Она поймала огромную бетонную рыбу? Серьезно? – спрашивает Брэндон.

– Не просто какую-то бетонную рыбу, – отвечаю я. – А Судака Уилли. Он прямо-таки местная легенда. Талисман.

Слово «талисман» не то чтобы употребляют только по отношению к спортивным командам, но все равно улыбка исчезает у Челси с губ так же быстро, как появилась.

– Как думаешь, сколько человек сегодня придет? – спрашивает Брэндон, когда я паркуюсь.

– Ну, сколько влезет… Пятьдесят, может, шестьдесят.

– Пятьдесят или шестьдесят, – восхищенно шепчет Брэндон.

– Оставь пока усилитель в машине, – говорю я. – Пойдем познакомимся с Грегом и Тоддом.

Челси вылезает из грузовика вслед за братом. Брэндон уже убежал ко входу и бьется гитарным чехлом о дверной косяк, пытаясь пройти внутрь, а я, не отрываясь, смотрю на Челси. Она стоит на тротуаре, и неоново-оранжевый свет вывески омывает ей лицо и руки. Она показывает пальцем на каменный фасад ресторана; там надпись: «Банк – 1906».

– Что, правда?

– Папа варит пиво в бывшем хранилище, – говорю я, придерживая дверь. На улицу просачиваются звуки из ресторана: звон посуды, голоса, смех, скрип стульев.

– У моего отца похожее заведение, – говорит она. – Ну, то есть не совсем. Пекарня, не ресторан. Там в каждом здании по несколько магазинов сменилось. И в бывшем банке тоже теперь что-то другое. Какой-то офис. Мне всегда это нравилось в нашем городе… Что в нем постоянно что-то сменяется, и при этом город не разваливается. Что у нас столько истории.

С момента нашего знакомства это – самая длинная речь Челси, обращенная ко мне. Она с такой удивительно милой улыбкой смотрит на наш семейный ресторан, что у меня под кожей разливается неуместная теплота.

– Ты вырос здесь? – спрашивает Челси, обращая взгляд на меня.

– Я и ходить-то научился, собирая тарелки со столов.

Она улыбается все шире.

– Хм. Возможно, мы с тобой даже в чем-то похожи.

Поначалу я думаю, что она издевается. Но потом вспоминаю, что мне-то известны хотя бы обрывки ее биографии, но она не знает обо мне ровным счетом ничего. Она и не подозревает, как мы похожи на самом деле.

– Эй! – раздается радостный звонкий голос с противоположной стороны тротуара. Я оборачиваюсь: Кензи шагает ко входу в ресторан. Она улыбается во весь рот и смахивает волосы с лица.

– Я надеялась, что найду тебя здесь, – говорит она, останавливаясь рядом со мной, и кладет руку мне на плечо. Кидает взгляд на Челси. – Баскетболистка, – тихо произносит она.

– Челси, это Кензи. Мы… выросли вместе.

– А тренировки теперь проходят в ресторане? – склонив голову набок, спрашивает Кензи. Челюсти ее сжаты: она, видимо, обижена. Или сердита. Или и то и другое. – Клиент, – цедит она сквозь стиснутые зубы.

– Эй! – вопит Брэндон, стуча твердым гитарным чехлом по столу. – А где группа?

На его лице написано сильнейшее разочарование.

– Не уверен, что можно назвать это группой, – ревет чей-то голос из-за древней кассовой стойки (на которой, впрочем, стоит вполне современный аппарат). И тут же я вижу точную копию Клинта, только через тридцать лет: черные волосы, смуглый загар, широкие плечи, резкие черты лица.

– Привел вам нового музыканта, пап, – говорит Клинт, показывая на Брэндона.

– Грег с Тоддом уже почти готовы играть, – отвечает ему папа. – Почему бы вам не присесть и не отдохнуть пару минут? Любая закуска за счет заведения.

Еда, однако, совершенно Брэндона не интересует. Он проскальзывает к крошечной сцене и показывает на место за микрофонами.

– Вот тут! – вопит он. – Мой усилитель как раз поместится!

Он стучит по тарелкам фирмы Zildjian, и им на выручку тут же прибегает владелец установки: крепкого вида парень в бейсболке с эмблемой пива Corona.

– Кто это здесь? – вопит он, выбегая из теней.

– Эта прекрасная леди – его агент? – шутит отец Клинта, а Брэндон жмет руку ударнику.

– Челси Кейс, баскетболистка. Помнишь, я тебе вчера вечером рассказывал?