А вот она живет и живет, и за кромку пока не собирается, а в свете последних новостей и подавно.

– Проходи, доченька, рада тебя видеть.

– Я тебя тоже, мама. Ты чего это вышла во двор меня встречать?

– Да вот засиделась, захотела пройтись, да и тебя давно не видела.

– Ты же знаешь, старшего сына готовимся женить, столько дел, – проговорила женщина.

Когда они наконец уселись возле горящего камина, Омилия спросила:

– Что ты думаешь по поводу этого сына, который так внезапно нашелся? Среди аристократии волнения, и не ясно пока, рады они этому или же нет.

– Пока не знаю даже, что сказать. Ко мне приезжал начальник тайной стражи королевства, привез копию письма настоятельницы королю. Вроде бы там все правда, но я знаю Грегора, и вот тут у меня возникают сомнения. Конечно, если вдруг Спаситель и вправду допустил такое, то я буду вечно молиться о той настоятельнице и закажу службу в ее че…

Герцогиня замолчала, поняв, что сболтнула лишнее, но потом продолжила:

– Понимаешь, тут надо все проверять. Если же это и вправду сын моей Элиз, то я буду за него биться хоть с целым светом. Ведь без него род просто умрет.

– А если принять в род моего сына? И кстати, при чем тут настоятельница? – спросила заинтригованная дочь.

Герцогиня пристально посмотрела на нее.

– Сейчас я открою тебе одну тайну, но поклянись мне, что о ней ты не расскажешь ни своему мужу, ни любовнику, – при этих словах Омилия вздрогнула (все-то мать знает), а потом улыбнулась, – ни лучшей подруге. То, что вещают на площадях жрецы о королевском прозрении и отправлении сына на воспитание в захолустное баронство, неправда. Моя Элиз, почувствовав, что умирает, сама попросила настоятельницу монастыря спасти сына. И настоятельница во исполнение обещания сама отправила ребенка своему брату, барону дир Мушеру, после того как закрыла глаза моей дочери.

У герцогини по щеке скатилась одинокая слеза, которую она смахнула рукой.

– Тот был бездетный и усыновил мальчика, – продолжила она рассказ. – Что там было дальше, я пока не знаю. А по поводу твоего сына… Мы с тобой уже обсуждали это. Если все то, что сейчас подняло эту волну, окажется ложью, то, скорей всего, придется так и сделать. Но мне надо будет его усыновить, ему придется уйти из семьи. Пойдет ли на это твой муж?

Касательно женщин, вышедших замуж, и их потомков в королевстве было слегка запутанное наследование.

– Не знаю, я с ним на эту тему еще не говорила.

– Ну и не спеши пока, пусть все идет своим чередом, да и парнишка подрастет. Сколько ему уже сейчас?

– Двенадцать, мама, могла бы и помнить возраст своего внука, – с укором проговорила дочь.

Герцогиня помолчала, глядя в сторону, потом произнесла:

– Знаешь, доченька, последнее время многое стала забывать, годы никого не красят и моложе не делают. Так что извини.

– А как ты думаешь, почему храмы и жрецы поддержали короля и служат молебны за третьего сына короля?

– Если письмо и вправду писала настоятельница храма, а Римул Сингарский, верховный жрец, доставил его королю, то думаю, он в одной связке с королем, и это либо большая афера, либо правда. И я больше склоняюсь ко второму, потому что король хочет сохранить и династию, и трон за семьей. А посадить на трон кого-то… Проще выдать замуж Ивицу и после зачатия наследника престола убрать принца-консорта. А чтобы избежать мести родственников, выбрать мужа из бедного разорившегося рода аристократов. Значит, скорей всего, это правда, а то, что раньше никто об этом не говорил, так никто и не знал, пока не прочли письмо. Но все равно я должна убедиться.

Проговорив это, старая герцогиня позвонила в колокольчик, и в дверь вошел слуга.

– Что там с обедом? – строго спросила старуха.

– Все готово, ваша светлость, стол накрыли, ждем, когда прикажете подавать.

– Хорошо, мы сейчас идем. Пошли, дорогая, поешь с дороги, и я составлю тебе компанию.

Герцогиня поднялась с кресла и протянула руку дочери.

* * *

Когда Дарк очнулся, он не сразу понял, где находится, и, лишь увидев служанку, дремлющую на стуле рядом с его кроватью, понял, что он у себя дома. Ужасно болело и дергало плечо, он осторожно потрогал его – рука наткнулась на повязку. Откуда она взялась, он не помнил, последнее воспоминание было, как он после дуэли с графом направился к карете, и на этом все.

– Люси, – тихонько окликнул он служанку.

– А… что… – спросонья начала приходить в себя девушка. – Прошу прощения, ваша милость! – подскочила она со стула. – Вам что-то нужно?

– Да… подай мне попить, – проговорил пересохшими губами Дарк.

– Сейчас, сейчас, – кинулась она к столику, на котором стояли кувшин и пара кружек.

Когда Дарк напился прохладного сока и снова откинулся на подушку, служанка собралась выйти из комнаты.

– Мне приказали позвать лекаря, как только вы очнетесь, – пояснила она.

– И позови сержанта, что был со мной в последней поездке, – распорядился Дарк.

Через некоторое время в комнату вошел черноволосый мужчина лет сорока, с внимательными глазами. Подойдя к кровати, на которой лежал барон, он откинул одеяло и принялся разглядывать повязку на плече и тело вокруг нее.

– Болт от арбалета я вам удалил, он и вошел всего на толщину двух пальцев. Рану промыл и обработал. Несколько дней придется полежать, а потом еще и руку надо будет разрабатывать. То же и с резаной раной на предплечье, но там совсем малость. Да и ожог на груди я тоже смазал мазью, повязку менять каждый день, но я буду это контролировать. Странные у вас медальоны на груди: когда трогал, кололи пальцы, пришлось отодвигать деревянным колышком. А так пока все нормально. Вот, будете пить эту настойку, я объясню вашей служанке, когда и по сколько давать. Спасло вас, что болт попал в мышцу рядом с шеей; если бы точно в спину, то зацепил бы легкие, а так, можно сказать, легко отделались. А сейчас разрешите откланяться.

Поклонившись, лекарь (а это был он) вышел. После его ухода в комнату вошел сержант.

– Присаживайся, Ринк, – указал Дарк на стул, который до этого занимала служанка. – Расскажи мне, что там произошло.

– Ваша светлость, когда вы повернулись и пошли, один из тех, кто был с графом, выстрелил в вас из арбалета, а остальные в это время постарались унести графа. Я дал команду, и двое дружинников, подхватив вас под руки, поволокли к карете, а я кинулся догонять людей графа. Они уже грузили его в карету, но я смог их догнать и зарубил того, кто в вас стрелял, у остальных руки были заняты графом. А тут еще наши подскакали, и они убрались. Мы же повезли вас домой, а по пути заехали к лекарю. Он не хотел идти, говорил, поздно уже, но мы его уговорили, – усмехнулся сержант.