– Да! – говорю я. – Я бы очень хотела.

– О, хорошо, – произносит она. – Я боялась, что ты мне откажешь. Когда ты сможешь приехать? Сейчас? Нет, конечно, нет. Когда? У нас будет время пообщаться, да и девочки тоже будут рады тебя увидеть. В смысле, хоть ты и видела их на вечеринке, это было как-то мельком.

Пару месяцев назад я была на праздновании десятого дня рождения моей племянницы Софии. Именно тогда Изабель и сказала, что у меня синие губы.

Стоило бы ее послушать.

– Ты ведь сможешь выйти? – продолжает она. – Извини за этот вопрос, но ты не прикована к постели?

– Нет. Ну, пока нет.

– Отлично. Я вызову такси для тебя.

– Не стоит, я закажу «Убер».

– Не глупи, – возражает Изабель, – это будет стоить целое состояние. Позволь мне позаботиться о тебе. Я воспользуюсь карточкой Мартина.

Мне хотелось бы верить, что Изабель хочет проявить заботу, и, может, так оно и есть. Но если бы она действительно хотела обо мне заботиться, она бы приехала сюда сама, разве нет?

Правда в том, что она никогда ни к кому не ходит. Это к ней все должны приезжать. Я умираю, а она все еще полагает, что именно я должна ее навестить.

Честно говоря, мне это даже на руку. И хотя мне не особо хочется приезжать в ее великолепный загородный коттедж, это все же лучше, чем ее визит в мой дом. Дом, который она однажды охарактеризовала как «довольно милый», – и это после того, как мы с Энди только закончили ремонт.

Теперь же ремонт устарел, и я не желаю наблюдать за его недостатками ее глазами. Изабель ведь заметит и большую трещину под подоконником в гостиной, и потрескавшуюся штукатурку, и, несомненно, раскритикует шум изношенного котла, который никогда полностью не нагревает комнату. Я и так знаю, что моя жизнь отличается от ее собственного уютного совершенства, – и мне вовсе не нужно, чтобы она говорила об этом вслух.

Так что да.

В следующую пятницу я собираюсь в гости к Изабель. Она пришлет за мной такси и приготовит для меня ужин.

И это ощущается как первый положительный результат.

Пошла вторая неделя с установления моего нового рабочего расписания, и я вошла в ритм. Усталость теперь сопровождает меня повсюду – сейчас это моя новая норма. Но я рада, что получила весточку от сестры, и разочарована от того, что не услышала ни звука от Гарри, Энди и Элизабет. Я продолжаю напоминать себе, что не должна ничего ожидать.

Я убираю пальто на вешалку, проверяю телефон на случай, если кто-то из них звонил (новая привычка), затем уныло сажусь за свой стол.

Когда я включаю компьютер, в дверях появляется Пэтти.

– Тук-тук, – она входит, закрыв за собой стеклянную дверь, что сразу же меня тревожит.

– Как ты? В порядке? – спрашивает Пэтти.

– Да, в порядке.

– Я рада. Если ты говоришь искренне.

– Это так. Я приспосабливаюсь.

Она усаживается на стул напротив меня и наклоняется вперед, поставив локти на стол и нервно потирая подбородок.

– Слушай, не хочу тебя волновать, но мне кажется, люди начинают что-то подозревать.

– Ох. – Мое сердце замирает. – Но почему? Кто-то что-то сказал?

– Нет, – отвечает Пэтти, – просто люди чувствуют, интуитивно.

Я откидываюсь на спинку кресла.

– Пэтти, это потому что ты знаешь. Знание делает тебя подозрительной. Наверняка ты преувеличиваешь. Я встречаюсь с людьми, разговариваю, и все ведут себя нормально. Никто не в курсе про черную метку смерти на мне, кроме тебя.

Пэтти морщит лоб.

– Не уверена.

У меня екает под ложечкой.

– Ты ведь никому не рассказывала?

– Нет, нет! И не буду. По крайней мере, пока ты сама не разрешишь. – Она вздыхает и склоняет голову набок. – Но разве ты не хочешь, чтобы люди оказали тебе поддержку?

– Конечно, хочу. Но я выбрала тех, от кого желала ее получить. Так проще.

– Ну, тогда, наверное, я должна чувствовать себя польщенной. – Пэтти прикусывает нижнюю губу. – И разумеется, я буду хранить молчание. – Она делает паузу, во время которой я ожидаю непременного «но». – Но я хочу, чтобы ты знала: я считаю тебя потрясающей.

Я улыбаюсь. Это не то «но», которого я ждала.

– Вовсе нет. Ты считаешь меня странной.

– И это тоже. Но потрясающе странной!

Мы дружно смеемся.

– Я бы хотела обнять тебя, – она смиренно улыбается, – но ты ведь решишь, что я слишком эмоциональна.

– Я бы тебе позволила, но могу слишком расчувствоваться, а этого хотелось бы избежать.

Пэтти шлет мне воздушный поцелуй:

– Возьми пока это.

Я протягиваю руку, как бы хватая его.

– Спасибо.

Я посылаю ей ответный поцелуй, однако она уже отвернулась и выходит, ссутулив плечи и печально опустив голову.

Это именно то, чего я не хочу видеть. Поэтому и выбираю секретность. С тяжелым сердцем я поворачиваюсь к экрану. День только начался, а я уже истощена.

Я все еще не приняла ни одной таблетки из тех, что прописал доктор Маккензи, твердо решив сдержать свою клятву, к добру или к худу. И пока мне не нужны пластыри с морфием.

Я должна встретиться с доктором в конце этой недели, хотя вряд ли расскажу о том, что избегаю лекарств, даже если это нормально для людей, которым осталось несколько месяцев жизни. Решив узнать об этом побольше, я пристрастилась к чтению некоторых блогов о смерти.

Их на самом деле очень много – стоит только начать искать. Иногда они полезны, иногда в них лучше не заглядывать, но благодаря им я чувствую, что не одинока. А это в свою очередь укрепляет мою решимость продержаться без лекарств, насколько смогу, потому что многие блогеры тоже выбрали жизнь без препаратов. Пока я еще в силах вставать, ходить, заваривать чай – я буду благодарна за это. Потому что подобные мелочи на самом деле очень важны. Они позволяют мне переживать каждый день.

По большей части я чувствую себя нормально, хотя стоит немного расслабиться – и плохие мысли тут как тут, независимо от моего желания. Поэтому я рада продолжать работать – так можно держать их на расстоянии.

Однако они не упускают удобного момента и, поджидая поблизости, атакуют меня по ночам, когда я вновь начинаю думать о письмах. Я лежу без сна, и желудок сжимается при мысли о том, как Гарри насмехается над моими строчками и выбрасывает послание в мусорную корзину, словно ненужную рекламную листовку, или как Энди с Элизабет смеются вместе, совершенно не веря в свою вину.

Воображение может сыграть с тобой злую шутку: когда ты лишаешься сна, то лишаешься очень многого…