рядом, чтобы помочь нам. Он выскользнул из моих рук и начал биться в конвульсиях на полу — и я не знала, что делать.

Я мало что помнила о том, что произошло дальше. Я только помнила, как била его в грудь изо всех сил, вонзая кулак в плоть над его сердцем. Снова и снова, пока он, наконец, не проснулся, резко вдохнув.

Позже Говард увел меня в комнату и потребовал, чтобы я рассказала ему, как я узнала, как это сделать — как, без какой-либо медицинской подготовки, я узнала, как бить Ральфа в грудь? У меня не было для него ответа, по крайней мере, такого ответа, которому бы он поверил. И я получила билет на Растяжку для наказания.

Но мне было все равно. Мне было все равно, потому что Ральф был жив — и это все, что имело для меня значение.

Теперь я лежала рядом с ним, пока он рыдал в траве, и он злился на меня за то, что я спасла единственное, что мне было небезразлично. Не было никакого смысла в том, как такой замечательный человек, как Ральф, мог хотеть умереть. Что в этом хорошего?

Я думала, что ему сказать, когда над полем разнесся знакомый шум. Это пронзительный вой сирен полиции.

— Шарли? — руки Ральфа тряслись, когда он зажал ими уши. Его глаза были широко раскрыты, а лицо снова побледнело. — Шарли, что это?

— Это ничто. Бьюсь об заклад, шериф отправилась меня искать. Подожди здесь, я расскажу ей, что случилось. У тебя не будет проблем, — уверяла я его. — Кляйн очень милая.

Я не ждала, чтобы увидеть, понял ли Ральф. Я просто встала и пошла.

По полю с другой стороны дороги мчалась вереница четырехколесных велосипедов. Сине-красные огни сердито вспыхивали в промежутке между их рулями, и они визжали меньшими сиренами. Пыль и мертвая трава поднимались позади них туманным облаком.

Ведущий велосипед значительно опережал остальных. Шериф Кляйн вела его через серию поворотов и заносов, ее желто-зеленые глаза сканировали каждый дюйм земли. Когда она увидела, что я махала, она развернулась так быстро, что позади нее взлетела стена песка. Двигатель ревел, когда ее руки впились в руль. Она поравняется со мной всего через несколько…

— Э-эй! Остановись там!

Тейлор, нервный охранник будки, стоял в нескольких шагах слева от меня. Я не знала, как не заметила его раньше. Он выглядел таким же удивленным, как и я.

Шериф Кляйн, должно быть, отправила его на еще одну пробежку: он опустил винтовку над головой и сунул приклад под мышку. Ствол опасно качался, когда он попытался направить его на мою грудь.

— Не двигайся, — сказал он, переводя рычаг в положение «заряд». — Если ты двинешься, мне придется тебя застрелить. Теперь подними руки вверх.

Я совсем не беспокоилась. Даже если он выстрелит, он промахнется. Первокурсникам требовалось около года практики, чтобы добиться точности.

— Нет, я так не думаю. Шериф уже в пути, — я кивнула на мчащиеся велосипеды, — так что можете…

— Агх!

Кто-то протиснулся мимо меня. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы осознать то, что я видела: Ральф сошел с ума. Он бросился на Тейлора в спотыкающемся спринте, его тонкие руки маниакально двигались над головой.

— Ральф, нет!..

— Я сказал, не двигайся!

— Ральф!..

Луч вырвался из передней части винтовки Тейлора. В глазах мелькнул голубой свет — такой яркий и обжигающий, что весь мир засыпало мерцающими белыми пятнами. Я слепо пошатнулась, прикрывая глаза одной рукой, а другую вытягивая вперед.

— Ральф? Ральф!

Мне нужна была секунда, чтобы вернуть зрение. Первое, что я увидела, это Тейлор: он смотрел на сорняки перед собой, рот отвис в величайшем выражении нормального шока.

— Нет, — винтовка выпала из его рук и с глухим стуком рухнула в траву. — Нет …

Облако дыма поднималось с земли перед ним. Сорняки были примяты чем-то — чем-то размером и формой похожее на очень маленькое тело…

— Ральф!

Его имя звучало как крик. Я смотрела на него сверху вниз. На огромную рану в передней части комбинезона. Тонкий материал выгорел, обугленный по краям. Кольцо плоти было внутри выжженного круга. Оно было красным, сморщенным и все еще шипящим посередине. Запаха было достаточно, чтобы заставить меня подавиться. Но я была уверена, что это было не смертельно.

Тейлор не держал спусковой крючок достаточно долго, чтобы нанести реальный урон.

— Боже… слушай, я знаю, что это больно, но ты должен лежать спокойно, хорошо? Не двигайся. В полиции есть медик, и он… эй, Ральф?

Я осторожно подтолкнула его, но он не двигался.

Он не дышал.

— Это… это его сердце! Ему нужна помощь!

Я не знала, кому я кричала, или чего я ожидала, чтобы они сделали. В моей крови было так много огня, что я едва могла думать. Глаза Ральфа были дикими, выпученными. Он слабо царапал грудь, а его губы синели.

— Подожди, Ральф, я с тобой. Я рядом.

Я изо всех сил ударила ладонью ему в грудь. Его тело дернулось от давления; его глаза слезились от боли. Я опустила кулак. Снова. Но Ральф не заводился. Он все еще не дышал. Его глаза закатились и начали закрываться.

Боже, я теряла его.

Я теряла его.

— Подождите! Подо…!

— Шарлиз! Прекрати!

Голос шерифа Кляйн звенел у меня в ушах. Ее руки сжали мою талию, и она оторвала меня от земли, будто я весила не больше перышка. Мир вращался, она повернулась и потащила меня к велосипеду.

Тело Ральфа было в пяти ярдах. Потом десяти. Его грудь не двигалась, а лицо было белым, как облака.

Он умирал.

Он умирал.

Ральф умирал!

Я кричала это. Кожа на моем горле рвалась от этих криков. Огонь вспыхивал на моих руках, я била ими по рукам Кляйн. Снова и снова, пока ладони не покрылись синяками, а костяшки пальцев не покраснели.

Я кричала. Я плакала. Но шериф Кляйн не отпустила меня. Полицейские ничего не делали: они просто стояли в кольце вокруг него, наблюдая, как его тело корчилось в сорняках. Ему никто не помогал.

И Ральф больше не смог вдохнуть.

ГЛАВА 6

Я пробыла в Лаборатории неделю. Так сказал календарь.

Он висел криво на боку моего холодильника —