— Не вы одна…

— А вот журналисты, которые пишут в прессе… Проше пана, я своего мнения о наших журналистах вам не открою, потому что тогда мне пришлось бы употреблять слова, которые в словари по сей день не включают. Я журналистов на бегах встречаю, знаю, кто это и что они делают. Что они в статье напишут, полностью зависит от их личных успехов и поражений. Как только у них ставки, по намёкам с конюшни сделанные, коту под хвост полетят, так они пишут, что кругом одни мошенники, а как только выиграют — так сразу все в порядке. Один интервью брал у какого-то из ведущих жокеев и в интервью написал, что тот жокей, с которым в одном заезде в роли старшего ученика ехала жена, на вираже кричал ей: «Быстрее, кисанька!» Насчёт «быстрее» никто не возражает, но вот над этой «кисанькой» пол-ипподрома полегло со смеху. Жаль, что не добавил ещё «ненаглядная моя жёнушка». Представляете: каждая доля секунды у вас на счёту, идиотка эта вас подводит, а вы к ней с телячьими нежностями… Вы женаты? Юзя Вольский резко вздрогнул.

— Женат, — признался он. — И очень её люблю. Но я согласен, самое ласковое слово, которое здесь напрашивается — «кретинка». Тоже, кстати, на «к»…

— Ну что ещё тут объяснять? Януш, который явно развлекался происходящим, открыл ещё одну бутылку вина.

— Ушедший режим виной тому, что не я веду это Дело, — сказал он с величайшей радостью. — Так что мне одни развлечения остались. Юзя, за твой успех!

— А ты не радуйся, как поросёнок после бани, — ядовито предупредил Юзя Вольский. — Уж я постараюсь, чтобы тебя притянули как консультанта. Погодите, будьте людьми, я плёнку сменю.

Используя минутное отсутствие технических средств, я открыто и не стесняясь рассказала все, что я в целом думаю о затронутых нами вопросах. Надо было торопиться, потому что младший комиссар Вольский менял плёнку очень расторопно.

— Тема у нас разрастается, поэтому давайте уж отработаем то, что умещается в каких-то границах, — сказал он просительно. — Вы расскажите, что было сегодня. Конкретно, со всеми деталями.

Я подробно ему рассказала, как было дело. На то, что повторять мне это придётся ещё множество раз, я настроилась заранее, но, поскольку речь шла о бегах, я знала, что мне не надоест. Сосредоточилась, старательно припомнила себе все по минутам и не упустила ни перепуганного мальчугана, ни краткой беседы Сарновского и Бяласа.

— Сарновский и Бялас — кто такие?

— Двое самых лучших жокеев на бегах, которые отличаются ещё и высоким уровнем интеллекта. О Сарновском ходят слухи, что он многим командует. У него огромный талаш, и я подозреваю, что у них с тренером сговор: в абы каких заездах он может делать что хочет, но большие бега должен рассматривать серьёзно. Дерби, Большая Варшавская, может, Оукс, Весенние и так далее. И кстати, Дерби он выиграл. Главное его умение — это придерживать лошадей, а вот выигрыш на фаворите наполняет его смертельным омерзением. Если на него бешено ставят, можно почти на сто процентов быть уверенным, что он не придёт. Если никто об него рук не марает, то велик шанс, что он выиграет. Тренер у него замечательный, но у меня такое впечатление, что пока ещё ни на одной лошади Сарновский по-честному не поехал. Бялас — то же самое, заезды низшего ранга может проигрывать или выигрывать как хочет, а вот большие призы выигрывает раз за разом. Вроде как они с Сарновским заодно.

— А кто такой Василь?

— А вот об этом я как раз ничего не знаю. Такого имени на бегах не существует. Мои знания, взгляды и предположения кончаются в этом месте как отрезанные. Понятия не имею ни о каком Василе.

— Так что, про сегодняшний день все?

— Нет. Ещё Метя.

— Это ещё что за Метя?

— Дружественный индивид. Сразу вам скажу, что я спросила Метю, можно ли мне на него донести, так он не задумываясь позволил. Правда, он был под мухой, но не настолько, чтобы не знать, что говорит. Метя что-то знает. Когда я сказала, что Дерчик помер, его чуть кондратий не обнял, он потому-то позже и надрался. Не знаю, что такое знает Метя, он не захотел рассказывать, может, вам расскажет. У меня есть его адрес и телефон, я забыла, где он работает, но профессия у него какая-то сельскохозяйственная. По крайней мере, что-то общее с природой.

Чтобы продиктовать ему данные на Метю, мне пришлось отправиться в собственную квартиру и найти записную книжку. Телефон звонил, как с цепи сорвавшийся.

— Слушай, — сказала на другом конце провода Мария, — Метя… Езус-Мария, я так больше не могу! Метя в больнице, на него напали!

* * *

— Один тип внизу спрашивал у меня, все ли у него в порядке с головой, — сказал Вальдемар, показывая подбородком на Юрека. — Посмотрел на его программку и усомнился в нормальности владельца.

Юрек был зол как сто чертей, потому что во втором заезде проиграл. У него была оригинальная привычка обрезать программку вокруг и ещё отрезать у неё углы. Второй заезд был так напечатан, что вместе с уголком Юрек отрезал последнюю лошадь, которая как раз и выиграла.

— А откуда я должен был знать, что она тут бежит! — огрызнулся он.

— А зачем ты её отрезал? — заметила ему я. — Уже во второй раз, если память мне не изменяет, ты отрезаешь лошадь, которая выигрывает! На кой черт ты все тут пообрезал? Когда-то ты главный заезд выкинул!

— А мне так нравится! И буду обрезать! Ну хорошо, ну выбросил я заезд, поколебался и выбросил! С концами. А потом забыл напрочь, что эта лошадь бежит! А что за хреновина с Дерчиком? Он вроде бы умер?

Юрек был моим свойственником, от него правду мне незачем было скрывать.

— Кто-то его убил вчера утром. Так что скакать он уже не будет. А тебе советую обратить внимание на лошадей, которые от него остались.

— Шутишь? Нет, ты серьёзно? А я выкинул программку… Поставлю ещё!

Его словно выбросило из кресла, он помчался вниз поставить ещё триплет начиная с четвёртого заезда. На лошадях Дерчика сегодня ехал Болек Куявский, жокей снеговой душой, он пер вперёд, не обращая внимания ни на что, забывая о сговорах и интригах, часто выигрывая на фуксах. В начале карьеры его почитали за преемника Мельницкого, он бы таким и стал, кабы не отсутствие амбиций и, возможно, лень. Но поехать-то он умел, и лошади Дерчика немедленно стали фаворитами ставок.

О Дерчике сплетничали очень средненько. Все уже знали про убийство, и ещё перед первым заездом я услышала, что:

Дерчик умер с перепою;

Дерчика убили, подмешав в выпивку яд; его застрелили из огнестрельного оружия; он умер после страшенного мордобоя, в больнице, куда его отвезла «скорая»; мафия зарезала его ножом за то, что не соглашался придержать лошадь; то же, с той разницей, что он должен был прийти первым, мафия на него поставила, а он её подвёл; его убил тренер в приступе банальной ярости; то же, но предумышленно, с целью избавиться от него раз и навсегда (видимо, в своём мнении о Дерчике я была не одинока);