А она, собственно, потому только и терпѣла побои и всякія издѣвательства сожителя, что не хотѣла брать страшный для всякой женщины „желтый билетъ". Взять этотъ билетъ, значитъ по-

терять возможность возврата къ „хорошей" жизни.

И этимъ страхомъ „покровители" также не стѣсняются пользоваться. Кромѣ кулачнаго воздѣйствія, они еще грозятъ донести полиціи и „похлопотать", чтобы „непокорной" выдали „билетъ".

Изъ страха предъ этимъ билетомъ одна дѣвушка, совершенно случайно попавшая на содержаніе, высидѣла около 9 мѣсяцевъ буквально въ одиночномъ заключеніи. Пріѣхала она въ незнакомый ей городъ въ надеждѣ поступить въ бонны, но попала въ неудобное время, лѣтомъ, когда буржуа разъѣзжаются по дачамъ, — и никакой работы не нашла, прожила все, что имѣла, и начала голодать. Въ это время подвернулся „добрый человѣкъ" и взялъ ее на содержаніе.

Первое время все шло хорошо, но затѣмъ испортилось. Дворъ, гдѣ она жила, былъ большой, съ массой жильцовъ, все больше нахлѣбниковъ, одинокихъ, молодыхъ. Всякій разъ, когда дѣвушка выходила на крылечко изъ комнатки, отовсюду сыпались привѣтствія, шутки, нескромности. Покровитель замѣтилъ это и сталъ ревновать, хотя сама дѣвушка никакого повода къ ревности не подавала.

Она была изъ бѣдной чиновничьей семьи и страшно боялась скандала: „какъ бы не дошло до родныхъ", — но покровитель ничего этого не соображалъ и старался всячески оградить отъ посягателей свою собственность. Такъ, онъ сначала подкупилъ хозяйку и дворника, но когда онѣ неизмѣнно заявляли, что барышня воды не замутитъ, — не вѣрилъ, подозрѣвалъ, что она изъ доходовъ отъ постороннихъ обожателей подкупаетъ своихъ надзирателей.

Она вамъ больше даетъ, вы и покрываете ее. Наконецъ, чтобы быть вполнѣ увѣреннымъ,

онъ въ одно утро, уходя на службу, заперъ ее на замокъ. Дѣвушка возмутилась, протестовала, заявила даже, что не желаетъ больше съ нимъ жить, но онъ пригрозилъ ей, что сейчасъ же пойдетъ въ полицію и заявитъ, что она проститутка.

Угроза эта такъ подѣйствовала на нее, что она съ этихъ поръ уже не рѣшалась протестовать и подчинялась всѣмъ его распоряженіямъ. А распоряженія были такого рода. Съ вечера онъ приноситъ ей провизію, изъ которой она на слѣдующій день и готовитъ себѣ на керосинкѣ обѣдъ, сидя подъ замкомъ. Дверь не запиралась только въ его присутствіи; въ это только время ей позволялось походить по двору, постоять на крылечкѣ. Иногда, впрочемъ, онъ водилъ ее въ городской садъ, въ театръ, въ циркъ, — но очень рѣдко, за всѣ девять мѣсяцевъ 7 или 8 разъ.

Окончилось это „заключеніе" только благодаря сосѣдямъ, жильцамъ того же двора. Они сначала потѣшались этой „исторіей", издѣвались надъ „тюремщикомъ", встрѣчали его крикомъ, уханьемъ, насмѣшками, всякими мистификаціями, вродѣ заявленій о побѣгѣ „птички" и пр., — а потомъ стали возмущаться и, наконецъ, потребовали весьма рѣшительно, чтобы онъ прекратилъ „свое тиранство".

Дѣвушка эта уѣхала изъ города при первой же возможности.

Конечно, это единичный случай, не всѣ такъ ревниво охраняютъ свою „собственность". Но взглядъ на содержанку, какъ на собственность, общій, всѣ рѣшительно принимаютъ мѣры къ охранѣ своихъ правъ, никто не полагается на расположеніе сожительствующей съ нимъ дѣвушки и не старается привязать ее къ себѣ, это слишкомъ не прочно, а главное, не согласно съ общепринятымъ взглядомъ на „рабочую силу". Живая рабочая сила, какова бы она ни была, по мнѣнію

буржуа, требуетъ за собой прежде всего надзора и надзора. Имъ и въ голову не приходитъ, что главная причина „измѣнъ" лежитъ не въ легкомысліи или развращенности содержанокъ, а въ необходимости пополнить свой бюджетъ постороннимъ заработкомъ. Да и самый режимъ нельзя сказать, чтобы не способствовалъ возникновенію желанія „измѣнить". „Содержатель", обыкновенно, требуетъ, чтобы дѣвушка сидѣла дома и никого къ себѣ не принимала. Создается нѣчто вродѣ тюремной жизни, настраивающей дѣвушку далеко не въ пользу своего покровителя. Вѣчно праздная и наединѣ съ самой собой она не можетъ не пожелать, хотя на часъ, поразнообразить свою жизнь и, конечно, бросается на первую подвернувшуюся интрижку, хотя бы и не нуждалась въ деньгахъ.

Но покровители этого не понимаютъ; они разсматриваютъ факты съ другой стороны и приходятъ къ противоположнымъ выводамъ: „все равно, мало даешь — изъ за денегъ „таскается", много даешь — съ жиру бѣсится".

Въ результатѣ получается нѣчто безобразное и неестественное. Люди въ сущности ничѣмъ не связаны, сожительствуютъ по добровольному согласію, а, между тѣмъ, безъ скандала не обходится почти ни одного дня: брань и вообще словесные перепалки обязательны ежедневно, а драки одинъ — два раза въ недѣлю. Такое „сожительство" повело даже къ тому, что квартирохозяева неохотно пускаютъ содержанокъ и всегда набавляютъ цѣну на комнату, впередъ зная, что придется считаться съ бранью и съ потасовками.

Только сравнительно немногіе устраиваютъ жизнь своихъ содержанокъ сносно.

Масса же, въ особенности мелкіе буржуа, относятся къ своимъ „дамамъ сердца" именно такъ, какъ описано выше. Благодаря этому, между домами терпимости и кадрами содержанокъ суще-

ствуетъ живая связь. Выйдетъ дѣвушка изъ „дома" на содержаніе, поживетъ немного и опять возвращается. Или же попадетъ дѣвушка на содержаніе, поживетъ, пока есть терпѣніе, а потомъ, смотришь, она или въ „одиночки“ записалась, или же поступила въ домъ. Такъ что сегодня она одиночка, завтра содержанка, послѣ завтра — пансіонерка „дома".

Одиночки

Жизнь одиночки, пожалуй, нѣсколько сноснѣе, меньше зависимости, — но за то и менѣе обезпечена.

Въ особенности тяжелымъ бременемъ ложится на одиночку расходъ на квартиру и плата доктору за освидѣтельствованіе. За квартиру съ хлѣбами съ проститутки меньше 30 рублей не возьмутъ. Эту сумму нужно платить единовременно и за мѣсяцъ впередъ, что уже одно чрезвычайно тягостно, такъ какъ заработокъ получается поденно (по визитно), такъ что на квартиру нужно копить. Но кромѣ этого, освидѣтельствованіе производится два раза въ недѣлю и каждый разъ доктору нужно платить въ нѣкоторыхъ городахъ до 5 р. за каждое освидѣтельствованіе, что тоже составитъ крупный расходъ. Прибавьте къ этому расходы на туалетъ и на „особую чистоту" и окажется, что нужно заработать чуть ли не 100 рублей въ мѣсяцъ, или не менѣе трехъ рублей въ день. Дурная погода, лѣтній разъѣздъ, театральная новинка, — часто прерываютъ заработокъ на нѣсколько дней и этого достаточно, чтобы разстроить всѣ разсчеты одиночки. Пришелъ понедѣльникъ, нужно идти къ доктору, а денегъ нѣтъ. На другой, на третій день она уже въ участкѣ, а оттуда волей-неволей должна поступать въ домъ, откуда опа уже не скоро вырвется, такъ какъ тотчасъ закабаляется долгомъ.

Къ числу одиночекъ нужно отнести также и такъ называемые тайные притоны, самое вредное учрежденіе, по своей организаціи. Эти притоны, обыкновенно, содержатся сомнительными личностями, которымъ никакъ