— Некуда ставить, они и так забиты.

Он открыл один из буфетов, и Гердон увидел, что они заполнены старыми амбарными книгами и пожелтевшими от времени документами. Вошел слуга.

— У нас закончилась сельтерская вода. Принесите ее, пожалуйста, — попросил сэр Эдрик.

Он снова повернулся к Гердону:

— Ты мог бы оказать мне услугу в мое отсутствие? Мне бы хотелось, чтобы ты просмотрел все эти ветхие бумаги. Возможно, некоторые из них пригодятся моему поверенному, а большую часть их надо уничтожить. Лишь немногие могут оказаться мне интересны как члену семьи Ванкерест. Не доверять же это первому встречному или слуге. А сам я не могу этим заняться, у меня перед свадьбой и так много дел.

— Ну конечно, дружище. Я сделаю это с удовольствием.

— Извини, что побеспокоил тебя. Но ты же сам говорил, что приехал сюда, чтобы помочь мне, и я ловлю тебя на слове. Кстати, я думаю, что тебе лучше не говорить ничего Рэй об истории Хэлс-Плэнтинг.

— Конечно, я ничего не скажу ей.

— Я сам ей все расскажу, когда разберусь во всем, — обещал сэр Эдрик. — Я не знаю точно, с чего началась легенда Хэлс-Плэнтинг, но уверен, что могу что-то предположить.

— Вот как?..

— Мой прадед держал волков — не знаю зачем. Ты помнишь его портрет? Не тот, на котором он изображен мальчиком, а другой. Он висит на лестнице. В углу картины сейчас можно увидеть стаю волков. Однажды я внимательно посмотрел на картину и обнаружил, что в одном углу краска ярче, и это было сделано настолько грубо, что даже ребенок заметит, особенно если картину поместить на свет. Я попросил удалить слой этой краски и увидел изображенных там волков. Ну допустим, что в действительности один из волков убежал, попал в Хэлс-Плэнтинг, напугал старуху, а может, и двух, и с этого началась история, а там уж и нашлось кому домыслить остальное…

— Да, — задумчиво проговорил Гердон, — это похоже на правду. Но почему твой прадед закрасил волков?

Утро в субботу выдалось жарким. После завтрака, когда сэр Эдрик уехал в Чаллонси, Эндрю Гердон устроился в удобном кресле в курительной. Содержимое буфетов он сложил на стол, раскурил трубку и начал просматривать бумаги, складывая их по порядку. Не прошло и часа кропотливой работы, как в комнату вошел бледный и взбудораженный дворецкий.

— В отсутствие сэра Эдрика, сэр, я полагаю, лучше спросить совета у вас. Произошло нечто ужасное.

— Я слушаю.

— Примерно полчаса назад в Хэлс-Плэнтинг найдено тело старика Джона Марша. Он умер, кажется от сердечного приступа. Его собрались привезти сюда, но я велел отправить его в деревню, домой, а затем послал за полицией и врачом.

Гердон ответил не сразу:

— Плохо дело. Я даже не знаю, как вам поступить. Пока не предпринимайте ничего. Если полиции понадобится увидеть место, где было найдено тело, я думаю, что сэр Эдрик предпочел бы, чтобы она имела возможность сделать это.

— Разумеется, сэр.

— Но больше никого туда не подпускайте.

— Хорошо, сэр. Благодарю вас.

Дворецкий удалился.

Гердон встал и начал мерить шагами курительную.

«Какое ужасное совпадение! — подумал он. — Вчера вечером вся история Хэлс-Плэнтинг казалась мне не стоящей внимания. Но эта вторая смерть… Может, это просто совпадение и больше ничего? И больше ничего?»

Этот вопрос не давал ему покоя. Но что же увидел Джон Марш, отчего у него случился сердечный приступ? Может, и на самом деле сэр Эдрик слышал что-то, когда ночевал там?

Он вернулся к своей работе, но она продвигалась медленно, ибо мысли его возвращались в Хэлс-Плэнтинг. Сомнения терзали его, но верить в мистику казалось несовременным, ведь всему существует разумное и естественное объяснение.

Он злился на себя за то, что вообще допускает сомнения.

После завтрака он неторопливо прогуливался по окрестностям и курил сигару. Он заметил, что на западе собираются густые темные облака. Воздух был неподвижен. В отдаленном углу сада горела большая куча сорняков. Дым тянулся к небу ровным столбиком. В странном, неверном свете мелькающие по верху кучи легкие языки пламени казались призраками огня. Небольшой дождь длился от силы пять секунд. Гердон взглянул на часы. Сэр Эдрик должен через час вернуться, и Гердон хотел закончить работу с документами до его возвращения.

Он взял в руки первый попавшийся документ. Как только он сделал это, из него выпал другой, меньшего размера, написанный на пергаменте. Гердон начал читать то, что было написано выцветшими от времени чернилами на пожелтевшем, испещренном пятнами пергаменте. Это была исповедь, судя по дате, третьего баронета. Баронет рассказывал о той ночи, когда они с доктором Деннисоном отправились со своей ужасной ношей через длинный парк, дотом через фруктовые сады вдоль северной стороны парка и затем через поле к небольшой мрачной пустоши. Он описывал, как дал обет Богу и не сдержал его. Исповедь заканчивалась так:

«Я уже понес наказание, и эти проклятые волки преследуют меня в ночных кошмарах. Но я знаю, что явится некто более страшный. То существо, которое мы отнесли в Хэлс-Плэнтинг, умерло. Но оно вернется в дом, и тогда придет конец Ванкерестам. Это письмо я вверяю случаю, я не показывал его никому — и в то же время не прятал, полагаясь на волю случая: а вдруг кто-нибудь прочтет его».

Ниже шла строка, написанная более темными чернилами и совершенно другим почерком. Эта строка была датирована пятнадцатью годами позже:

«Оно не умерло. И видимо, не умрет никогда. Р. Д.».

Когда Эндрю Гердон прочитал этот документ, он обвел медленным взором помещение, в котором находился. Письмо это настолько потрясло его, что он почти готов был увидеть что-то. Гердон попытался сосредоточиться. Первый вопрос, который он себе задал, был такой: читал ли письмо Тед? Скорее всего нет. Ведь если читал, он не смог бы так легкомысленно отнестись к преданию о Хэлс-Плэнтинг и так вольно говорить об этом. Кроме того, Тед упомянул бы об этом документе или, наоборот, скрыл бы его. Он не позволил бы Гердону натолкнуться на письмо даже случайно. Тед, должно быть, в глаза его не видел, решил Гердон. Он вспомнил ту груду сорняков, которые сжигали в саду. Он убрал пергамент в карман и поспешил из дому. Вокруг никого не было. Он положил пергамент на кучу мусора и подождал, пока документ не сгорит полностью. После этого вернулся в дом. Ему стало легче на душе.

«Да, — подумалось Гердону, — если бы Тед прочитал это письмо после того, как узнал, что нашли труп Марша, по-моему, он сошел бы с ума Когда что-нибудь такое происходит в непосредственной близости, оно сильнее воздействует на нас».

Гердон разволновался. Он попытался было найти естественное объяснение всему происходящему, однако уже ощущал беспокойство. Его смущали совпадения. То, что в своем рассказе Тед упомянул о пророчестве, которое в деревне передавалось из уст в уста, встревожило его не на шутку. И что значила та приписка в письме? Он предположил, что буквы «Р» и «Д» — инициалы доктора Деннисона. Что он имел в виду, написав, что существо не умерло? Значило ли это, что оно не могло быть уничтожено, обладая некой сверхъестественной силой и жизнестойкостью, и уцелело, хотя третий сэр Эдрик не знал об этом? Он вспомнил, что сам говорил недавно о необычайной продолжительности жизни некоторых существ. Если оно все же выжило, почему его никогда не видели? Может, в нем сочеталась звериная сила с человеческим (или с нечеловеческим) коварством? Как оно могло выжить? В пещерах полно воды, размышлял он, и пищу зверю добыть нетрудно. Или доктор Деннисон считал, что существо погибло, но сохранился его призрак? Он задавался вопросом, как доктор обнаружил признание сэра Эдрика и зачем он приписал постскриптум. Так он сидел, погрузившись в размышления. Удар грома заставил его вздрогнуть. Он почувствовал, что его охватывает паника — внезапно захотелось оставить Манстет как можно скорее и увезти с собой Теда. Рэй никогда не сможет жить тут. Он не мог отделаться от этой мысли, то успокаиваясь, то поддаваясь слепому ужасу.