Так, за разговорами, они упаковали все. Даша набрала полулитровых бутылочек минералки – вода нужна, но большие брать неудобно. Взяла упаковку чайных свечей и небольшую сковороду со съемной ручкой – она неплохо заменяет котелок, если уметь пользоваться. Еще по своему опыту собрала несколько «суток» – упаковала скотчем вместе: банку консервов (тушенку или рыбу), пару «бомж-пакетов», бульонный кубик, несколько пакетиков чая «Гринфилд» (они каждый пакет в пластике), два батончика сникерсов. Одну такую «сутку» вложила в сковороду. Дальше по совету тети Клавы все получившиеся брикеты сложили рядком на простыне, завернули по диагонали, потом еще в одну, потом перемотали скотчем, а концы «рулончика» связали между собой, подхватив скотчем и степлером. Получилась неказистая чересплечная сумка, довольно увесистая, но удобная. Спреем для чистки обуви Даша быстро привела ее в не столь вызывающе-светлый вид и пошла одеваться. Пальто с сожалением оставила, джинсы решила надеть поверх брюк. Форменные туфли упаковала в рюкзак, туда же – барахло из сумки. Старый свитер, прихваченная в зале упаковка носков, перчатки тоже упаковкой – все в мешок из-под мусора, каждый скотчем и в рюкзак. Заглянула в разделку – ого, Петрович-то обглодал половину свиной туши! Прихватила куртку и шапку Петровича – тут не до церемоний. Сняла с крючка моток толстого шнура, в зале еще раньше взяла и синтетического шпагата – пригодится. Пошла в туалет и смыла косметику – пока есть возможность, это надо сделать в комфорте, да и стараться выглядеть красиво теперь не лучший вариант. Оделась, примерилась. Принесла из зала топор. Осторожно, тряпкой, под струей воды отмыла его, примерилась. В головке топорища было сделано отверстие и продето кольцо из проволоки, чтобы вешать на крюк. Даша сменила его на большую петлю из шнура – на кисть.

В черный ход постучали. Тетя Клава, уже одетая, открыла и впустила Михаила. Тот был одет «по-походному», в «горке» и сапогах. В руках у него Даша с завистью увидела «волчью смерть» – СКС[2]охотничьего образца, без штыка. На поясе висели подсумки, здоровенный тесак и туристский топорик в чехле. А на плече – потертого вида двустволка и патронташ, которые он, впрочем, тут же передал тете Клаве, весьма сноровисто принявшей: тут же опоясалась, проверила оружие (двустволка была уже заряжена), поставила на предохранитель и закинула за спину. Даша с уважением отметила, что тетя Клава проделала это весьма ловко, – очевидно, не впервой. Эх, ну чего стоило: решила бы проблемы – и дома тоже ждал бы тебя ствол! Все ведь больше самой себе отговорки, все от лени… (Ты еще доберись до дома, напомнила сама себе, не кажи «гоп!».)

– Ну, готовы?

– Готовы, Миша. Давай грузиться, подгоняй задним бортом. Даша, поможешь, а Миша покараулит.

– Конечно, помогу.

Михаил подогнал свой L-200 старого образца почти вплотную к дверям, и они быстро закидали в кузов приготовленные коробки, забив кунг полностью. Даша изрядно запыхалась, но эта нагрузка ее, наоборот, взбодрила. Она отметила, что задние сиденья пикапчика забиты сумками, – очевидно, супруги прямо отсюда, не заезжая домой, стартуют на выезд из города. Также она отметила в кузове явно наполненную бочку литров на сто, по виду из-под масла, воняющую соляркой, двадцатилитровую канистру, наверняка с бензином, и малюсенький чемоданчик-генератор.

Закончив погрузку, Михаил сел в машину, а Даша с тетей Клавой проверили и закрыли все в магазине, отключили электричество и на всякий случай воду – и вышли на улицу, заперев дверь.

– Даша… может, поедешь с нами? – вдруг спросила тетя Клава. – Место мы освободим, в тесноте, да не в обиде.

– Н-нет… – не очень уверенно ответила Даша: больно уж заманчивым было предложение. – Мне домой надо. Меня там ждут.

– Ну… ты девушка умная, если так… Удачи тебе! Звони, не забывай! – Тетя Клава обняла ее, отвернулась, всхлипнув и вытирая глаза, поспешно села в машину, поставив ружье между коленями.

«Мицубиши» затарахтел дизельком и резво выкатился со двора.

Даша осталась одна.

И сразу стало очень страшно. Казалось, что из каждого окна на нее смотрел немигающим взглядом очередной «мертвяк». Отогнав иррациональный страх, Даша примерилась, закинула «сумку» за спину, рюкзачок повесила на грудь, топорик примерила в руку. Нет, все-таки как-то перебор… по городу с топором в руке. Вообще и так вид как у бомжихи какой. Если увидит наряд – могут ведь и тормознуть. Хотя… а чем это плохо? А тем, о чем тетя Клава говорила. Неизвестно, что у них будет на уме. Но прятать топор еще страшнее – вдруг не успеешь достать?

Вообще дальнейшие действия вырисовывались с трудом, но решила для начала попробовать добраться до оружейного магазина на Захарьевской – мало ли, может, что-то там можно будет прикупить… хотя вряд ли. Разряженный в ноль шокер она оставила в магазине – зарядиться он не успел. Может, там найдется? Хоть что-то – нормального оружия ей не продадут, скорее всего. Решено: туда. Топор в руку, наготове – и вперед.

Во дворе тихо. Никого, все спокойно. Заглянула за гаражики сине-ржавой окраски – все нормально. В углу у стеночки скамеечка – бабушки-дедушки, поди, кости греют и перемывают тут. Костогрейня, совмещенная с костомойней.

Даша обратила внимание на слабый ритмичный звук. И пару секунд спустя увидела то, с чем эти звуки и ассоциировались: мимо гаражей с неторопливостью товарного состава шествовал дряхлый старичок. Не заметив Даши, завернул за угол и затих где-то у скамейки. Даша подумала, что неплохо бы отправить деда до дому, пока не нарвался на нехорошее. Но надо бы как-то аккуратненько. Потому Даша осторожно, стараясь не шуметь, подошла к углу. Топор, правда, держала в руке, опустив и убрав за спину. Тихонько, чтоб не напугать старичка, выглянула.

Старичок стоял, как и пришел, спиной к ней, уставившись на пустую скамью. Стоял абсолютно неподвижно. От него явственно пахло ацетоном.

И он не дышал.

Даша замерла неподвижно, стараясь и сама не дышать. В голове крутилось много мыслей – что делать дальше? Надо бы окликнуть… хотя, похоже, с дедом все примерно ясно. Уже полминуты прошло – живой человек в возрасте так стоять, да еще не дыша, наверное, неспособен. Но… А если просто старенький? Пришел, а тут – никого, поговорить не с кем… вот и задумался – как день коротать? Стоит себе, а дышит еле-еле…

Вот только запах этот… Надо решаться.

– Дедушка, извините…

Старичок не вздрогнул, как можно было ожидать от него, а просто стал неторопливо поворачиваться. Уже сразу Даша поняла, что он мертв, – живые так не двигаются, даже дряхлые старики. Было что-то механическое в его движениях, нелепость и одновременно точность – как неправильно сконструированный механизм, он поворачивался, поднимая руки. Очевидно, он и при жизни был очень слаб, возможно, что и умер сам: не видно никаких повреждений. Оттого все движения были неспешны, но вполне целенаправленны, не наблюдалось столь характерного для пожилых людей подрагивания. Глаза вновь поразили Дашу – страшные: не мертвые, но и не живые. Обвисшая кожа, усилившийся запах. Даша подняла руку с топором: