— Об этом не может быть и речи, — категорически заявил он. — Какими бы ни были обстоятельства брака, по закону вы являетесь моей женой, и я не позволю вам наниматься, словно служанка, по контракту, чтобы вытирать сопливые носы. Нет! Вы останетесь здесь, пока мы не найдем доктора. А потом поговорим о планах на будущее.

— Вы пытаетесь планировать за меня мою жизнь? — удивилась Николь.

Он насмешливо взглянул на нее:

— Полагаю, что имею на это право, поскольку вы находитесь под моей опекой.

Николь вздернула подбородок:

— Я оказалась под вашей опекой не по собственной воле. Я предпочла бы, чтобы вы помогли мне найти работу, потому что мне предстоит оплатить массу счетов.

— Счетов? Что вы желаете иметь из того, чего здесь нет? Я могу послать человека в Бостон за любыми импортными изделиями. — Взглянув на нее, он взял со стола листок бумаги. Это было письмо, которое она написала, прежде чем покинуть судно. — Вы, наверное, имеете в виду платья. Так я сожалею, что обвинил вас в присвоении чужой собственности. Ваши платья — это подарок вам. Примите их вместе с моими извинениями.

— Не могу. Они стоят целое состояние.

— А ваше время и ваши неудобства разве ничего не стоят? Я забрал вас из дома, перевез в незнакомую страну и отвратительно вел себя по отношению к вам. В тот вечер, когда я встретился с вами, я был очень зол и позволил своему крутому нраву возобладать над здравым смыслом. Несколько платьев — слишком малая цена, чтобы заплатить за… ущерб, который я причинил вам. Да и что, скажите на милость, мне с ними делать? Они, черт возьми, гораздо лучше выглядят на вас, чем в каком-то гардеробе.

Улыбнувшись, она присела перед ним в глубоком реверансе:

— Merci beaucoup, m'sieur[1].

Он стоял, наблюдая за ней, потом взял ее руку своей теплой мозолистой рукой.

— Вижу, рана на вашей ноге уже поджила?

Николь озадаченно взглянула на него. Рана находилась высоко на бедре. Интересно, как он узнал о ней?

— Скажите, прошлой ночью я говорила или делала что-нибудь необычное? Я была в полном изнеможении.

— Вы не помните?

— Помню только, как вы прогнали собак и посадили меня на своего коня. Что было после этого, я не помню.

Он долго вглядывался в лицо Николь, остановив взгляд на ее губах, так что Николь почувствовала, что краснеет.

— Вы были обворожительны, — сказал он. — А теперь, не знаю, как вы, а я умираю с голоду. — Не имея ни малейшего желания отпускать ее, Клэй решительно сунул ее руку под свой локоть. — Давненько у меня за ужином не было за столом красивой женщины.

Пока Николь одевалась к ужину, Мэгги выставляла на большой обеденный стол красного дерева все новые и новые блюда. Крабовый суп, жареные голуби, фаршированные рисом, крабовое мясо, жаренное с пряностями, отварной осетр, а также сидр и французское вино. Николь поразило такое изобилие, однако Клэй, судя по всему, считал это делом обычным. Все, что стояло на столе, было либо выращено, либо поймано на плантации.

Едва они сели за стол, как дверь распахнулась и раздались возбужденные крики: «Дядя Клэй! Дядя Клэй!»

Клэй бросил на стол салфетку и подбежал к двери столовой.

Николь с удивлением наблюдала за этой сценой. Выражение лица Клэя моментально изменилось. Нельзя сказать, что он улыбнулся. Николь ни разу не видела улыбки на его лице, но и такого радостного выражения тоже не замечала. Он опустился на одно колено и раскрыл объятия двум ребятишкам, которые бросились к нему и обхватили за шею.

Поднявшись и прижимая к себе детей, Клэй принялся расспрашивать, хорошо ли они себя вели и весело ли провели время.

— Да, дядя Клэй, — сказала маленькая девочка, с обожанием глядя на Клэя. — Мисс Эллен позволила мне покататься на своей собственной лошадке. А когда у меня будет собственная лошадка?

— Когда твои ножки вырастут и будут доставать до стремян. — Он повернулся к мальчику: — А ты что скажешь, Алекс? Мисс Эллен и тебе позволила покататься на своей лошадке?

Алекс передернул плечами, как будто лошадка его ничуть не интересовала.

— Роджер показал мне, как стрелять из лука.

— Вот как? Может быть, он сделает лук и для тебя? А ты, Мэнди, не хочешь научиться стрелять из лука?

Но Мэнди уже не слушала дядюшку. Она во все глаза смотрела на Николь, потом громким шепотом, который, наверное, было слышно даже в молочной, спросила:

— Кто это?

Клэй повернулся вместе с детьми, и Николь получила возможность как следует разглядеть их. Это были близнецы, лет семи от роду, с одинаковыми темно-белокурыми кудряшками и широко расставленными голубыми глазами.

— Это мисс Николь, — сказал Клэй не сводившим глаз с девушки детям.

— Она хорошенькая, — заявила Мэнди, Алекс серьезно кивнул в знак согласия.

Улыбнувшись, Николь, придерживая юбку, присела в реверансе и поблагодарила их.

Клэй отпустил близнецов, и Алекс подошел к Николь. Заложив одну руку назад, он поклонился и, мигнув несколько раз, произнес:

— Меня зовут Александр Клэйтон Армстронг. Я протянул бы вам руку для рукопожатия, но это было бы… как это говорится?

— Бесцеремонно, — подсказал Клэй.

— Да, — сказал мальчик. — Джентльмен должен подождать, пока леди протянет ему руку.

— Я польщена, — сказала Николь и, протянув руку, обменялась рукопожатием с Алексом.

Мэнди встала рядом с братом.

— А я Аманда Элизабет Армстронг, — сказала она и сделала книксен.

— Ну что ж, вижу, вы меня опередили. Могли бы по крайней мере подождать, когда я буду готова, и показать мне дорогу, — послышался чей-то голос.

Все четверо оглянулись и увидели высокую темноволосую женщину лет сорока с большим бюстом и веселыми черными глазами.

— Клэй, я и не знала, что у тебя гости. Меня зовут Эллен Бакес, — сказала она, протягивая руку. — Мой муж Хорас, я и трое наших мальчишек живем неподалеку от Клэя, в пяти милях вниз по реке. Близнецы несколько дней гостили у нас.

— Меня зовут Николь Куртелен… — Она оглянулась через плечо на Клэя.

— Армстронг, — добавил Клэй. — Николь моя жена.

Эллен на мгновение замерла, держа Николь за руку. Потом отпустила руку и радостно обняла ее.

— Его жена! Я очень, очень рада за вас. Лучшего мужчину вы не могли бы найти. Разве что если бы вышли замуж за моего мужа. — Отпустив Николь, она обняла Клэя. — Почему ты не сказал нам? Все графство было бы не прочь повеселиться на свадьбе. Особенно не хватает веселья этому дому. Здесь не было гостей с тех пор, как погибли Джеймс и Бет.