– Я вам помешала? – Шарлотта хорошо помнила слова Факсмана о том, что ее музыка отвлекает Диринга от работы, хотя и не приняла их, как руководство к действию.

– Вовсе нет. А я вам?

Муж смотрел на нее в упор. Его проницательный взгляд одновременно согревал и тревожил.

Она встала и отошла от инструмента.

– Конечно, нет. – Она протянула руку и погладила пальцем один из цветков. Лепестки были мягкими и чуть прохладными. Их цвет завораживал. – Спасибо. Откуда вы узнали, что я без ума от роз?

– Я не знал. Просто мне показалось, что они вам подходят. – Он сделал паузу. Его глаза смотрели настороженно, но губы улыбались. – Они вам нравятся?

– Очень. – Их беседа была неуверенной и осторожной, словно оба ступали по тонкому льду и любой ошибочный шаг мог сломать хрупкую опору у них под ногами.

– Я надеюсь узнать, что вы любите, а что – нет. – Он подошел ближе. Его тень упала на желтоватые клавиши из слоновой кости. – Я хочу узнать вас, Шарлотта.

– Правда? – Она моментально позабыла о десятке вопросов, которые так и вертелись на языке, и, подняв голову, всмотрелась в его лицо. Чем вызвана эта перемена? После недель и месяцев холодного отчуждения он решил сделать шаг навстречу? Неужели он сомневался, что она всем сердцем желает близких дружеских – нет, любовных – отношений? Даже мельчайшее указание на то, что он желает от брака чего-то большего, чем сосуществование под одной крышей и обмен сдержанными любезностями за обедом, было бы встречено с огромной радостью. Но это… пожалуй, здесь речь шла о более сильных чувствах. Шарлотта почувствовала радость – размером с целый мир. – Я тоже хотела бы вас узнать.

Глаза Диринга метнулись в сторону, потом снова уставились на нее. Если бы она не смотрела на него так внимательно, то ничего не заметила бы. Он слабо улыбнулся, словно не уверенный, стоит ли раскрыть секрет, и Шарлотта тоже почувствовала неуверенность.

– Милорд…

– Джереми. – Он сделал еще шаг к ней. – Вы должны называть меня Джереми.

Его голос звучал тихо, словно он обращался к себе, а не к ней. И Шарлотта вспомнила один момент. Это было, когда они произносили брачные клятвы у алтаря. Тогда он взглянул на нее с неприкрытым обожанием. В его взгляде было столько эмоций, что ошибиться было невозможно. С тех пор ничего похожего она не замечала. Как жаль, что их отношения так сильно изменились.

Ей уже давно было дано разрешение называть его по имени, но все как-то не предоставлялось возможности.

Он сделал паузу, и время, казалось, остановилось.

– Подойдите ближе, Шарлотта.

Теплота его голоса манила и ласкала. Неужели в его голосе она услышала желание? Уверенности в этом не было. Ее сердце колотилось неистово, эмоции сменяли друг друга. Воздух в комнате стал густым и горячим.

Этого она и хотела. К этому стремилась всей душой. Но теперь, когда момент настал, способность мыслить и тем более говорить ее покинула. Диринг был совсем близко. Его соблазнительный, искушающий рот находился в каких-то нескольких дюймах от ее губ. Шарлотту продолжали мучить вопросы, но она не чувствовала себя в силах их озвучить. Оставив их в прошлом, она со вздохом прильнула к мужу.

Муж никогда не целовал ее в губы. И даже никогда не выказывал намерения это сделать. Но если мучительная пытка прошедших безрадостных месяцев привела к божественным ощущениям, которые она испытала, когда почувствовала прикосновение его губ, ей было не на что жаловаться. Когда ты чего-то очень хочешь и ждешь, а потом получаешь, это своего рода чудо.

Диринг застонал. Он с огромным трудом сдерживал желание, но был исполнен решимости не упустить возможность. Он так долго о ней думал, так страстно к ней стремился, что теперь сомневался в реальности происходящего. Возможно, все ему только кажется?

Но нет, ее губы были мягкими и теплыми и отвечали на его поцелуй. Диринг прошептал – или выдохнул – ее имя, и почувствовал, как его окутывает нежный аромат, усиливая сдерживаемую страсть. Как же ему хотелось решительно отбросить гордость и страх. Нет, он ни за что не откажется от этой возможности.

«Ее никогда не целовали».

Он понял это сразу, и ее неуверенность была лучшим тому подтверждением. Ее губы трепетали, а тело было напряжено, словно она не знала, что будет дальше. Диринг ощутил глубочайшее удовлетворение, сменившее торжество. Его ладони легли на щеки жены, и поцелуй стал глубже. Он раздвинул языком ее губы и проник в рот, такой сладкий, горячий и влажный. Дирингу очень понравилось то, что она не испугалась и не отпрянула. Она была неопытна, но явно любопытна.

Она обняла его за шею, пальцы судорожно вцепились в ткань сюртука. Однако постепенно она расслабилась, прижалась к мужу и отдалась поцелуям.

О, Шарлотта оказалась способной ученицей. С той же энергией и мастерством, с которым она осваивала новые музыкальные произведения, она теперь овладевала новыми навыками. Как легко ей удалось дать волю его давно сдерживаемому пылу. Практически без усилий. Но разум все же одержал верх, и Диринг поднял голову, чтобы не испугать ее и не овладеть ею прямо здесь, на полу музыкального салона.

Шарлотта сразу открыла глаза. Ее губы слегка припухли от поцелуев. А глаза светились удивлением.

– Мы никогда так не целовались, – сказала она. – Это было приятно.

– Приятно? – Диринг усмехнулся, после чего прошептал ей прямо в ухо. – Значит, я сделал что-то не так.

Он не стал дожидаться ответа и накрыл ее губы своими, на этот раз строго контролируя себя. Прежняя неуверенность исчезла. Он заключил ее в объятия, и его пальцы скользнули по аккуратной прическе. Он нащупал туго заплетенную косу и слегка потянул. Больше всего ему хотелось убрать из ее волос многочисленные заколки, увидеть, как шелковистые пряди падают на плечи и спину, уложить Шарлотту на толстый обюссонский ковер и исследовать каждый дюйм ее тела глазами, губами, языком. Она тихо застонала, и Диринг, теряя голову, стал покрывать поцелуями ее щеки, шею, плечи.

– Шарлотта…

– Да? – Она задыхалась, но Диринг почувствовал, как напряглось ее тело. Что случилось? Впрочем, какова бы ни была причина, тому виной он. – Ты – само искушение. Ты искушаешь меня так сильно, что я забываю обо всем. Я не могу ни есть, ни спать, ни работать и думаю только о тебе. – И он продолжил целовать любимую женщину – делать то, в чем он себе так долго отказывал.

Шарлотта прикусила нижнюю губу, пока ее муж – ее муж – прокладывал поцелуями дорожку по ее шее, а его слова – о, что это были за слова! – звучали сладкой музыкой, колдовским заклинанием. Все же интересно, что послужило причиной такой волшебной перемены? Много месяцев не происходило ничего, и вдруг такое чудо? Шарлотта не смела поверить, что все переменилось. Быть может, завтра они снова будут каждый сам по себе, Диринг покинет ее после завтрака и запрется в кабинете, и все вернется на круги своя?