– Какое неожиданное удовольствие! – Из темного угла материализовался Линдси и прислонился стоящему у стены книжному шкафу. – Как дела дома? Ты последовал моему совету? Ты выглядишь более непринужденным, хотя твое появление сегодня здесь, в то время как ты должен играть роль внимательного мужа, не вписывается в картину.

– Добрый вечер, Линдси. – Диринг покосился на друга.

– Что ты здесь делаешь? Я думал, ты пытаешься завоевать благосклонность, утвердиться в правах и все такое.

– Думай, что говоришь. – Почему в устах Линдси все представляется игрой, в то время как ничего не может быть серьезнее?

– Понимаю. Тема деликатная. – Линдси устроился в кресле напротив. Он сидел спиной к огню, и его лицо оставалось в тени. – Но ты же одобряешь вызов.

– В отличие от тебя – и прибыл в Лондон с пустыми карманами, и здесь унаследовал титул, герб которого был таким же потертым и потрепанным, как моя рубашка. Но я принял вызов, преодолел все трудности и сумел сколотить немалое состояние, – сказал Диринг тоном, не выражающим эмоций.

– Совершенно верно, но ты мог бы прийти к тому же, сделав несколько обдуманных ставок в книге пари. – Линдси беззаботно усмехнулся.

– В общем то ты прав. Меня привлекает вызов. – Диринг заставил себя расслабиться. Это была правда. Но сейчас все было по-другому.

Он без памяти влюбился.

Это звучало глупо, и он никогда бы в этом не признался, но от правды скрыться невозможно. Иначе никак нельзя было объяснить его настоятельную потребность получить Шарлотту. Он был выбит из равновесия и чувствовал, что его жизнь не будет правильной без нее.

– Никогда не забуду выражения лиц Томлина, когда ты надул его.

– Я не…

– Когда этот идиот осознал, что его замок и конюшни принадлежат тебе. – Линдси поставил на столик пустой стакан. – Ты поразил старого графа и добавил еще одного врага в список.

– Ты изображаешь меня безжалостным, хотя отлично меня знаешь. – Теперь в голосе Диринга звучало предостережение. Он считал Линдси другом, хотя тот не раз провоцировал его. Они были очень давно знакомы, вместе прошли через множество испытаний, и Диринг полностью доверял Линдси, но все же в последнее время в характере графа проявлялось что-то новое, изрядно раздражавшее виконта.

– Я всего лишь хочу сказать, что ты коллекционируешь врагов, которые будут рады разрушить твое счастье, стоит твоим секретам выплыть наружу.

При одном только упоминании о возможном разоблачении в груди Диринга поселился холод. Интересно, почему Линдси в последнее время позволяет себе такие злобные выпады?

– Значит, будет лучше не открывать ящик Пандоры. – Он старался говорить беззаботно, хотя внутри у него все сжалось. Он потерял ключ, и хотя всячески убеждал себя, что это не имеет значения, что тот, кто ключ найдет, ни за что не догадается, какой замок им открыть, все равно в его душе жил страх. Его прошлое должно остаться в прошлом любой ценой.

Он глубоко вздохнул и сменил тему.

– Почему ты не играешь или не идешь к любовнице? Разве не так нечестно разбогатевшие холостяки убивают время? – Тон Диринга утратил всякое дружелюбие.

– Я слышал что-то подобное. – Линдси ухмыльнулся. – Но это не про меня. По крайней мере, в последнее время.

Несколько минут оба молчали. Потом в противоположном конце комнаты послушался шум, и безмерно любопытный Линдси немедленно отправился туда, даже не попрощавшись.

Диринг проводил друга взглядом и задумался. В последнее время вокруг него происходит много странного. Он допил бренди и встал. Жизнь стала сложной. И лишь одно осталось простым. Он будет продолжать ухаживать за Шарлоттой, удивлять ее подарками и комплиментами и укреплять связь между ними. Их отношения станут крепнуть, и, в конце концов, он получит ее любовь. Рано или поздно. В этом он не сомневался.

На следующий день Диринг лишь укрепился в решимости продолжить свой план. Он нашел Шарлотту в музыкальном салоне. Она задумчиво перебирала ноты. А он сразу перешел к делу.

– У меня для вас сюрприз, – сказал он и улыбнулся.

– Правда? – Она мило покраснела и сразу отложила ноты, сосредоточив все внимание на муже.

Диринг обнаружил, что удивить супругу несложно, и это его безмерно обрадовало. Он не мог не отдать должное Линдси – тот дал ему хороший совет. Пока между ним и Шарлоттой все шло хорошо.

– Я приглашаю вас на прогулку в Гайд-парк. – Он заметил восторженное изумление на ее красивом лице, и ему сразу стало легче дышать. – Фаэтон уже готов. Если вы пожелаете взять накидку, мы можем отправиться немедленно.

– О! – Ее глаза загорелись. – Мне нужно только несколько минут! – Она поспешила из комнаты, но на пороге оглянулась, словно опасалась, что он может передумать.

Ожидая, Диринг стал перебирать ноты на полке, заметив рядом карандаш и наполовину заполненный нотный лист. Интересно, как она находит смысл и чарующую мелодию в этих непонятных, словно танцующих значках. Цифры, с которыми он привык иметь дело, были как-то привычнее и яснее. Он закрыл крышкой клавиши и подошел к окну, которое выходило на расположенный за домом сад, увы, весьма скучный. Он никогда не думал о ландшафтном дизайне. Деловые сделки заключались по большей части в клубах или конторах. Он редко развлекался, а если к нему приходил гость, то не из тех, что любуются обилием цветочных клумб. Теперь все придется изменить. На этой неделе он обязательно встретится с соответствующими специалистами, которые подскажут ему, что делать. Теперь у него есть жена, он надеялся, что будут и дети, а значит, необходим сад. Он мысленно начал составлять список неотложных дел и так увлекся, что с удивлением обнаружил рядом с собой Шарлотту, полностью готовую к выходу из дома.

– Это неожиданно. – Ее большие голубые глаза весело сверкнули. – Не думала, что вы даже не двинулись с места.

– Мы многого не знаем друг о друге, – усмехнулся он. – Ну, ничего. Познакомимся в процессе ухаживания.

– Ухаживания? – Шарлотта тряхнула головой, и ленты на шляпке повторили ее движение. – Какое ухаживание? Мы уже женаты.

Теперь Диринг не мог не засмеяться. Ее лицо выражало искреннее недоумение.

– Ну, мы, вероятно, не первые, кто нарушает естественный ход вещей. – Он предложил ей руку и внутренне напрягся. Дело в том, что он ни разу не прикоснулся к жене после их поцелуев в музыкальном салоне и теперь не знал, уменьшит ли прикосновение острое желание, которое он постоянно испытывал, или, наоборот, усилит его.

Последнее оказалось правдой.

Ощущая неудобство, Диринг провел жену через вестибюль мимо Хадсона, который взирал на хозяина с явным одобрением. Они вышли на улицу и, миновав кованые ворота, подошли к ожидавшему фаэтону. Лошади заржали, когда он помогал Шарлотте сесть в фаэтон. Очевидно, они тоже одобряли действия Диринга.