Но Каролина Голдейкер не была чужестранкой. Она родилась в Колумбии, однако с раннего детства живет в Англии. Неудивительно, что вскоре Индия была просто очарована этой женщиной. Поэтому, когда они с Чарли поженились и Каролина спросила ее: «Ты можешь называть меня мамой?» – Индия, хотя ее собственная мать была жива и здорова и, по правде говоря, была единственным человеком, кого ей хотелось называть матерью, все-таки согласилась.

Она убедила себя, что в этом нет ничего страшного. Собственную мать она всегда называла «мама́» с ударением на втором слоге, как то принято у представителей британского высшего общества, так что слово «мама» для нее почти ничего не значило. А вот для ее свекрови это значило многое, и она этого не скрывала. Когда Индия в первый раз назвала ее «мамой», лицо Каролины буквально просияло от радости, равно как и лицо Чарли. Когда мать отвернулась, он шепнул жене: «Спасибо», и Индия прочла в его голубых глазах любовь и благодарность.

Нет, конечно, не все в их отношениях было идеальным. Случалось всякое. Но Индия трезво задавала себе вопрос: а какой брак идеален? Из разговоров с собственной матерью и подругами она знала, брак – это череда компромиссов, а также чересполосица семейных бурь и непогожих дней в отношениях супругов.

Но в этом был смысл. У вас есть спутник жизни, с которым вы живете рядом, взрослеете, обретаете житейскую мудрость. Ведь без этого жизнь и жизнью назвать нельзя.

Лично Индии сильно помогло то обстоятельство, что когда они с Чарли познакомились, он был аспирантом и писал работу по психологии. Случилось это однажды днем в клинике, где она работала. Чарльз лежал на столе для акупунктуры, а она, чтобы его успокоить, что-то тихо приговаривала, вводя первую из тонких иголок в кожу черепа нервного пациента. Будучи дипломированным психологом, Голдейкер знал, как люди меняются в браке, как развиваются их отношения. Когда же он начал работать практикующим психологом, его познания в этой области росли с каждым днем.

Когда они поженились, он уже был преуспевающим психотерапевтом, чьи знания и опыт помогали Индии и ему самому преодолевать трудные моменты их взаимоотношений. И хотя ей не нравилось, что он имел привычку прибегать к терапевтическим методикам, особенно в те моменты, когда разногласия между ними приобретали чересчур острый характер, стоило ей сказать, что он «снова взялся за свое», как Чарли тотчас прекращал разговаривать с нею как с пациенткой и спешил извиниться. А стоило ему это сделать – с видом, полным раскаяния, сказать «прости, дорогая» – как любой конфликт гас сам собой.

Увы, все это закончилось, когда в Дорсете погиб его брат Уилл.

Один-единственный истеричный звонок Каролины стал первым ударом по отношениям Индии с мужем. Постепенно она осознала, сколь хрупкими те были на самом деле. Смерть Уильяма была полна вопросов. Как, где, почему?..

Впрочем, то были лишь мелкие подробности чудовищного факта: Уилл взбежал на вершину меньшего из двух утесов в приморском городке под названием Ситаун. Утес, который повыше, вздымается над каменистым берегом на высоту 650 футов, а второй, пониже, ставший местом его гибели, – на 500 футов, резко обрываясь вниз. Только один человек знал точно, что в тот ужасный день подтолкнуло Уилла на этот шаг. Остальные верили во что-то свое – в то, во что они были готовы поверить, или, наоборот, не готовы, – или же просто отказывались посмотреть правде в глаза.

Чарли был из числа последних. Индии было трудно в это поверить, и еще труднее – жить дальше, зная об этом. Мой муж – психотерапевт, говорила она себе. Тогда почему же он, словно страус, прячет голову в песок, избегая собственных чувств и правды? Но именно так и было. Чарльз избегал упоминать имя брата, изображал фальшивое веселье – этакий оптимист, шутник и все такое прочее, которое она, как предполагалось, должна была воспринимать как настоящее. А чего стоили его вечные шутки, совершенно не смешные, или неуместные замечания, совершенно не в его духе? Постепенно Индия начала сомневаться в том, что она вообще знала своего мужа. Все это было призвано помочь ему пережить дни, превратившиеся для него в одну сплошную мучительную пытку, и это при том, что каждое мгновение буквально кричало про страшную правду, которой он отказывался посмотреть в глаза и которую отказывался принять. Он не сумел помочь собственному брату.

Смерть Уилла вовсе не была той ужасной случайностью, когда кто-то слишком близко подошел к краю обрыва, который, будучи смесью глины и песка, оказался предательски неустойчив. Нет, Уильям не позировал для фото на фоне моря, не взбежал вверх по склону под воздействием наркотика, выскочив из туристической палатки, в которой ночевал вместе с Лили Фостер. Нет, это был намеренный стремительный бросок к вершине утеса при свете дня, причем его возлюбленная бросилась за ним следом.

Лили Фостер видела весь этот ужас – единственная свидетельница того, как молодой человек спрыгнул с утеса навстречу собственной смерти. Там, внизу, он ударился головой о камень, вслед за чем шаткий край обрыва обрушился на него сверху, как будто в насмешку похоронив его под собой.

Как же сохранить душевное здоровье, когда твой единственный брат свел счеты с жизнью? Способ сохранить его наверняка был. Его просто не может не быть. Индия была в этом уверена. Увы, Чарли Голдейкер упрямо отказывался его искать. А Индия Эллиот – которой она теперь снова стала и которой будет и дальше – терпела это, так же как и прочие тяготы их брака, ровно столько, сколько смогла физически. Ее хватило всего на два с половиной года после смерти Уилла. Потом она поняла – пусть даже понимание это далось ей с великим трудом, – что бывают времена, когда можно спасти только одну жизнь – собственную.

Частью этого спасения был уход от Чарли. Другой частью, как ей казалось, стал Натаниэль Томпсон, к которому она согласилась прийти на второе свидание. Правда, он предпочитал, чтобы его называли Нэт. Индия же предпочитала называть его полным именем – так ей нравилось больше, – однако уступила его пожеланию.

– Хорошо, пусть будет Нэт, – сказала она.

И когда после семи совместных поездок в автобусе от Сент-Дунстан-Хилл до Камберуэлла он спросил ее, не желает ли она выпить бокал вина в одном заведении рядом с Камберуэлл-Грин, Индия ответила: спасибо, эта идея ей нравится, вот только от Камберуэлл-Грин, если она там выйдет, до ее дома будет далековато.

Бокал вина превратился в ужин с последующим кофе. Когда они вышли на улицу, час был уже поздний, и Натаниэль по телефону вызвал такси и поехал вместе с ней, а затем отправился домой после невинного поцелуя в щечку и обещания «увидимся завтра».

Индия сочла такую перспективу вполне реальной. Свидание с Нэтом Томпсоном показалось ей очень даже заманчивым, чего она от себя не ожидала. Поэтому, когда на следующий день в автобусе Нэт сказал ей о новой выставке в картинной галерее Тейт, которую он подумывает посетить, и полюбопытствовал, нет ли у нее интереса составить ему компанию, если у него будет два билета, она ответила положительно. И после этого вновь стала называть себя Индия Эллиот. Чарли обнаружил это, когда позвонил ей в клинику. Разумеется, он расстроился.