— Боже, не оставь нас! — завопила Тина. Наверно, Он ее услышал. Нас протащило под трещиной и успело унести футов на двадцать вперед, вниз по течению, прежде чем многотонная каменная масса с грохотом, гулом, треском и плеском рухнула в воду.

Когда я пришел в себя, то обнаружил, что сижу верхом на мокром камне, отплевываясь от попавшего в рот песка, а в двух шагах от меня, тоже на камне, сидит живая и здоровая Тина Уильяме со своей чертовой сумочкой через плечо — не утопила-таки! — и растерянно хлопает глазами, ничего не понимая. Я тоже ничего не понимал. Прежде всего, куда исчезла вода.

Глубокая река будто испарилась. Вместо нее остался широкий туннель, дно которого было завалено валунами, булыжниками и галькой, между которыми тихо и вроде бы совсем безобидно журчал тоненький, хотя и быстрый ручеек.

Там, откуда он тек — свет фонарика туда еле доставал, — громоздился завал, через который и сочилась вода.

— Боже мой! — встрепенулась физичка, как видно, что-то сообразив. — Быстрее пошли отсюда!

Как на грех, уклон, на который мы поднимались, выровнялся. Нас снова настигла вода. Через пять минут мы шли уже по щиколотку в воде, через десять

— по колено. Течения не было, видимо, впереди опять был уклон вверх.

Еще через десять минут вода дошла до пояса, но ход сильно сузился, и теперь по нему удобнее было плыть, чем идти. И промежуток между водой и сводом сужался катастрофически быстро.

— Боже мой! — простонала Тина. Мы увидели в свете ламп, что впереди, всего в пяти ярдах от нас, свод и поверхность воды смыкаются. Пока мы туда доплыли, вода поднялась еще дюймов на десять.

— Там — свет! Снимай куртку, набирай воздух — и поплыли!

Как она меня выдернула из куртки, не помню. Помню, что воздуху я набрал, помню, что зажмурился и окунулся с головой в холоднющую воду.

Мы плавали посреди небольшого овального озерца, которое постепенно поднималось вверх по наклонному туннелю с уклоном небось больше тридцати градусов. Но поднималось медленнее, чем мы могли взбираться по этому уклону. А самое главное — там, куда вел наклонный туннель, маячил свет.

Мы двинулись к источнику света. Свет исходил от приземистого бетонного сооружения, располагавшегося ярдах в пятидесяти от берега озера и напоминавшего небольшой авиационный ангар полукруглого сечения. В торце его, обращенном к озеру, виднелись ворота, над которыми горели два небольших прожектора, освещавших небольшую ровную площадку, кажется, даже заасфальтированную.

Нечего и говорить, что мы с мисс Уильяме поспешили, собрав все оставшиеся силы. Выбрались на берег, потащились к ангару.

Неожиданно распахнулась дверца, проделанная в одной из створок ворот ангара, и на площадку, где мы находились, выскочил человек. Грохот фонтана заглушил скрип дверцы, и этого человека мы увидели только тогда, когда он стремглав помчался к озеру. Окликнуть его мы не успели, а он нас попросту не заметил. Думаю, что он не остановился бы, даже если бы увидел нас. Слишком озабоченный у него был вид. Огромными прыжками он скакал с камня на камень к берегу, к самому краешку «миски».

— Господи! Куда же он?! — испуганно пробормотала Тина.

Незнакомец добежал до берега, ухватился за какую-то веревку и принялся вытягивать из озера что-то к ней привязанное. Он стоял на коленях нагнувшись и упрямо выбирал веревку, хотя рядом с ним то и дело плюхались камни, вышвыриваемые буйным фонтаном.

В общем, он своего добился. То есть вытащил на берег какую-то небольшую продолговатую коробку черного цвета. Но в тот момент, когда он уже собирался взять коробку в руки, камень размером с пивную банку долбанул его по каске. Каска выдержала, но парня здорово оглушило. Он явно потерял ориентировку, пошатнулся и сделал шаг назад, к озеру. А тут из чрева пещеры вылетела новая порция камней. Острый, плоский кусок породы размером со сковороду с силой треснулся о валун, разлетелся на части, и один из осколков крепко ударил

человека в лицо. Он взмахнул руками, кажется, крикнул, но за шумом воды мы не услышали этого вопля. Не удержавшись, бедняга спиной вперед полетел в озеро, бушевавшее не хуже, чем «Колодец Вельзевула». Вода там поднялась уже до краев «миски», и теперь в гул фонтана вплелся еще и рев воды, низвергавшейся в трещину на противоположной стороне грота. Именно так должно быть, и поддерживался постоянный уровень воды в озере.

Мне сразу стало ясно, что человек, упавший в этот водоворот, уцелеть не сумеет. К тому же я так обессилел, что не мог сдвинуться с места. Но мисс Уильяме, завизжав от ужаса, тем не менее бросилась к озеру. Оказывается, у нее был еще порох в пороховницах. А я даже визжать не смог. Мог только смотреть за тем, как физичка прыгает по камням и добегает до берега. Вокруг нее сыпались здоровенные камни, гораздо больше тех, что сшибли в озеро того человека. Но сумасбродка — как ее еще назовешь? — скакала то вправо, то влево, словно бы заранее зная, в каком месте упадет следующий булыжник. Побегав так с минуту и убедившись, что несчастный исчез в водовороте. Тина нагнулась и подняла то, что пропавший человек достал из воды. Пригибаясь, как солдат под обстрелом — это только увеличивало шанс получить камнем по спине, — Тина кое-как добежала со своим тяжелым грузом на площадку. Сюда камни не долетали.

— Ужас! — простонала она. — Он погиб на наших глазах! И я ничем не могла помочь, ничем!

Впрочем, на истерику она, как видно, была неспособна. Мисс Уильямс опустила свою ношу на асфальт. Коробка, похоже, была сделана из какой-то твердой и очень прочной пластмассы, похожей на эбонит по цвету, но не такой хрупкой. На торце у коробки (ее и ящиком назвать можно) имелось металлическое кольцо, к которому был привязан обрывок капроновой веревки. Должно быть, погибший парень, вытащив ящик на берег, обрезал веревку, чтоб не запутаться при возвращении…

Ясно, что ящик был кому-то очень нужен, раз этот человек не побоялся погибнуть, лишь бы его достать.

— Надо идти туда! — я указал на ворота ангара. — Надо позвать других…

Вдруг, как мне показалось, послышались человеческие голоса…

Голоса, как оказалось, доносились до меня уже из яви. На этот раз сон заканчивался постепенно, не спеша. Еще вертелись в мозгу картинки пережитого Майком Атвудом, а перед глазами уже маячили белые халаты профессоров Кеведо и Мендосы, доктора Энрикеса да передник пожилой медсестры, имени которой я то ли не помнил, то ли забыл. Кроме того, из-за их спин то и дело высовывалась озабоченная и даже испуганная мордашка Марселы. Явно у всей публики были серьезные страхи за мое здоровье.

Мне, конечно, было немного холодно, особенно ногам. Но чем больше я осознавал, что купался в холодной воде и бродил по сырым пещерам лишь в дурацком сне, к тому же доставшемся мне в наследство от Майкла Атвуда в качестве бесплатного приложения к Марселе и ее шестерым детям, тем быстрее согревался.