Сколько раз с тех пор Элли мечтала прикоснуться к этому великолепному телу, провести рукой по фигурно прорисованным мускулам…

— О да, ласкай меня, — прошептал он, — заставь меня пылать от желания, красавица.

У Эллисон закружилась голова от осознания власти над объектом своих сладких грез. Она склонилась над мужчиной, покрывая его тело горячими, страстными поцелуями. Коннор внезапно остановил партнершу, чтобы сбросить с себя ботинки и джинсы. И заодно, одним ловким движением, освободил ее от брюк и трусиков.

Влюбленные снова упали на постель, и губы их слились в глубоком, ненасытном поцелуе.

Сильная мужская рука скользнула по обнаженному бедру Элли, лаская его внутреннюю поверхность и подбираясь к самому заветному местечку, влажному от предвкушения блаженства. Девушка слегка отстранилась и простонала:

— О, Коннор…

— Тише, — прошептал он, мягко скользнув между ног партнерши и начиная нежно поглаживать центр ее удовольствия.

Взгляд Элли затуманился от наслаждения, а с губ срывались слабые стоны.

— О да, — прошептал он, глядя в глаза возлюбленной, — покажи, что тебе это нравится. Я хочу слышать тебя.

Эллисон обхватила его за плечи и блаженно откинулась на подушки. Мир закружился в бешеном ритме, и все ощущения соединились в одной точке — там, где умелые пальцы партнера касались ее разгоряченной плоти.

— О, Коннор! — крикнула Элли, теряя последнюю связь с реальностью…

Она не знала, сколько длилось забытье, но, открыв глаза, увидела возлюбленного рядом с собой. Он лежал на боку, подперев щеку ладонью, и пристально глядел на нее, а свободной рукой продолжал лениво поглаживать девушку по бедру.

Эллисон посмотрела вниз, и Рафферти перехватил ее взгляд.

— О да, я по-прежнему хочу тебя, — сообщил он тоном, в котором слышалась легкая усмешка.

Ей показалось, что Коннор выглядит чересчур самоуверенным и довольным собой. Лукаво прищурившись, она кокетливо похлопала ресницами и произнесла:

— Ну что ж, спасибо за все, — и сделала вид, что собирается встать с кровати.

Парень со смехом повалил Элли обратно.

— Не торопись, принцесса. Мы должны закончить еще одно дело.

— Вот как? — переспросила она с наивным удивлением. — И какого рода это дело?

Вместо ответа мужчина привлек подругу к себе, и их губы вновь слились в жарком поцелуе.

Эллисон почувствовала, как теряет голову от наплыва ярких, непередаваемых эмоций и фантастических ощущений.

Никогда раньше ей не доводилось оказываться в объятиях такого потрясающего мужчины. Она чувствовала себя маленькой и хрупкой, словно фарфоровая статуэтка, — и это несмотря на собственный рост метр семьдесят. А от дурманящего запаха сильного мужского тела голова шла кругом.

Поцелуи Коннора были глубокими и ненасытными. Повинуясь его напору, Элли слегка раздвинула ноги, скользнула рукой к напряженному мужскому достоинству и стала нежно поглаживать горячую плоть. Через секунду губы влюбленных разомкнулись, и Коннор простонал:

— Что ты делаешь, красавица? Я же не железный.

— Именно на это я и надеюсь, — прошептала Элли с лукавой улыбкой.

— В таком случае сейчас твои надежды станут реальностью, — прорычал он, изображая оскал голодного зверя, что заставило ее расхохотаться.

Приподнявшись на локте, Коннор выдвинул ящик ночного столика и достал маленький пакетик из блестящей фольги. Потом повернулся к Элли и охрипшим от волнения голосом сказал:

— Прежде чем в твоей милой головке возникнут совершенно беспочвенные подозрения, хочу предупредить: ты — единственная женщина, которую я когда-либо сюда привозил.

Гостья открыла было рот, чтобы что-то возразить, но передумала.

— И во-вторых, — продолжил хозяин, — я захватил с собой презервативы не потому, что излишне уверен в себе. Просто считаю, что всегда нужно быть готовым к неожиданным поворотам.

Особенно если учесть, что в последнее время между нами то и дело проскакивают искры.

Неожиданно для себя Эллисон обнаружила, что польщена его словами. Все-таки приятно знать, что ты — единственная женщина, посетившая этот приют холостяка в Беркширсе. Девушка взяла пакетик из рук партнера и медленно надела содержимое на призывно вздыбленную плоть.

Коннор затаив дыхание наблюдал за ее действиями, и на губах его играла блаженная улыбка.

— О, принцесса, томно прошептал он.

В заключение Элли чмокнула его в губы. В ответ он раздвинул ей ноги и занял позицию сверху.

— Последний шанс, принцесса.

Несмотря на легкий, почти шутливый тон, Эллисон заметила напряжение в его голосе, как будто он с трудом держал себя в руках.

Наверное, именно этого момента она и ждала всю жизнь. Теперь уже нельзя идти на попятную, какие бы сомнения ни возникли назавтра. Если сейчас не выяснить, насколько девичьи мечты соответствуют реальности, второй такой возможности уже не представится. Она обвила ногами мужские бедра и призывно изогнулась.

— О, Эллисон, — простонал он, входя в нее одним мощным движением.

Девушка задохнулась от сладкого восторга.

Коннор задал ритм, который она сразу же подхватила. Через, несколько мгновений Элли судорожно обхватила любимого за плечи, скользя пальцами по влажной от пота коже, и провалилась в волшебную невесомость, украшенную разноцветными звездами. Последнее, что она услышала, прежде чем блаженство затмило сознание, был хриплый мужской стон — даже на вершине наслаждения верный телохранитель не хотел оставлять свою подопечную одну.

Коннор лежал на кровати, медленно возвращаясь к реальности. Казалось, собственное тело ему не принадлежит — настолько утомлены и расслаблены были все мышцы рук и ног. При этом, как ни странно, мужчина ощущал необыкновенный подъем.

То невероятное сексуальное притяжение, которое существовало между ними до вчерашнего вечера, обещало вылиться в незабываемую ночь любви. И в этом Рафферти не ошибся.

Он с нежностью взглянул на лежавшую рядом Эллисон. Глаза девушки были закрыты, длинные черные ресницы слегка подрагивали на фоне нежной фарфоровой кожи, а в уголках губ застыла едва заметная улыбка.

Ее способности в постели превзошли все самые смелые ожидания, и Коннор не переставал спрашивать себя, как можно было так долго сдерживать собственные желания, пусть даже и противоречившие здравому смыслу. Проблема состояла в том, что голос разума по-прежнему протестовал против подобного поворота в отношениях с Элли.

Коннор напомнил себе, что должен был защищать девушку, а не соблазнять ее. Особенно если учесть, что мистер и миссис Уиттейкер всегда относились к нему как к своему четвертому сыну. К тому же красавица приходилась родной сестрой Квентину, его лучшему другу, и сам Рафферти в течение многих лет обращался с ней как с несносным, испорченным ребенком.