пытался поймать, но она просто растворилась, пытался я выпрыгнуть пару раз или перейти в другой вагон, все тщетно, — обречённо произнес парень — я лишь просыпался на своей койке, тоже самое и на станциях.

— Мы и убить друг друга пытались, ничего, только просыпаемся на своих койках, мы бессмертные, — сказала загробным голосом Тиана.

— Мы в аду, — обреченно ответила Наталья.

— Так погодите, а откуда вы знаете, что проводница общается с другими пассажирами?

— Она нам, как-то проболталась, что в соседнем купе, одна из девочек порезалась, а потом она поняла, что сказала лишнего и ушла прочь к себе.

— А как же она с ними общается, если никто не может? — Удивлённо произнес я.

— Она же проводница —, ухмыльнулся Виктор.

— Хм… Вот вы говорите проклятый, аморальный, за наши грехи сюда попадают, а как же дети, которые здесь находятся?

— Все очень просто, дети попадают сюда за грехи своих родителей, — сказала Наташа и перекрестилась.

— А как ты сюда попал? За какие такие грехи, аморальные поступки попал сюда? — С любопытством спросила моя очаровательная соседка.

— Ни какие, у меня все нормально, вёл обычную жизнь нормального человека, я точно не могу вспомнить, чтоб совершал чего-то такого, за что сюда бы мог попасть. Вас троих связывает очень много, даже понятно и дураку, что истории — это часть ваших проблем.

— Да говори уж правду, тут все свои и наши повествования ты слышал.

— Я честно ничего такого не делал… — Стал я невольно оправдываться, — у меня обычная семья; отец, мать, сестра и брат. Ходил в сад, в университет, потом работа все как у большинства людей… единственное, чего я хотел это сбежать от своей рутины. От всей монотонности, что скопилась за последние пару лет, как и у вас сбежать, может из-за этого я сюда попал?

— Может ты и прав, но не думаю, что только из-за этого, — сказала серьезно Наталья, а Виктор кивнул знак своего согласия.

— А жена, дети? Тебе явно же уже около 30, — допытывала меня Тиана.

— Да, около того, нет ни жены, ни детей, собака моя по кличке " дамка " только и то на время поездки, я ее оставил у родителей, — и что-то так мне тоскливо стало, ни то что кошки душу рвать стали мою, сколько львы её раздирали в клочья, и я чуть не зарыдал, вспоминая, о родителях, сестре, братишке и конечно своей «дамке.»

— Хах, а почему дамка? Странная кличка.

дамка-мадамка

Когда я был маленький, в основном свое лето проводил у одной из бабушек. Занятий в деревне было, хоть отбавляй, от ловли головастиков на речке и дальнейшем вскармливании их курицам, до шалаша на дереве, который быстро стал забыт, после того, как соседский мальчик насрал в нём, ну ничего мы ему потом здорово влепили. А вообще всего и не расскажешь, да и долго.

Больше всего мне запомнилась собака у моей бабушки: помесь овчарки и таксы, по кличке «дамка-мадамка» её образ смутно сейчас представляется в моем сознании.

Помню деревянную калитку, перед ней зелёная мягкая трава, счастливый мальчик катающийся по этой лужайке вместе с собакой.

Дамка была очень доброй, кусая меня за руку, она делала это очень нежно любя, мы бегали, прыгали, нам было хорошо вместе. В одну из поездок к бабушке, мы приехали, и не видя, что нас встречает дамка-мадамка я спросил бабушку: " а где дамка-мадамка?" Бабушка сказала: «она старая и пошла умирать под мост» Я пошел реветь в чулан, чтоб никто не видел этого, но и родители, и бабушка поняли всё, они пытались утешить меня, что так бывает, и она попадет в собачий рай. Позже конечно я успокоился.

Я всякий раз намеревался сходить к ней под мост, но из-за того, что был слишком мал, туда ходить одному строго на строго запрещено, так как там ездили машины.

В итоге я стал просить бабушку, маму сводить меня туда, но они все время были заняты. Сейчас уже бабушки давно уже нет, и никто там не живёт, но каждый раз проезжая возле этого моста я ненадолго останавливаюсь и жду, вдруг выбежит мой первый четвероногий друг.

Все молчали у девушек и Вити заблестели глаза. Я прервал их тяжёлые вздохи.

— Но должен же быть выход отсюда, — с надеждой я посмотрел на своих спутников.

— Да, мы считаем твоя конечная станция, но после сна ты ничего не будешь помнить, у этого места есть ещё одна удивительная способность амнезия, краткосрочная после сна и полная, когда маршрут перезапускается.

— Мы с Наташей здесь дольше всех, поэтому у нас немного выработался иммунитет, память к нам возвращается быстрее, Тиане ещё не так, поэтому она ведёт сперва себя, не нормально, как, впрочем, и мы.

— Лучше бы вообще не возвращалась память, чем знать, что ты застрял в этом аду на всю жизнь! — Зарыдала снова Наталья.

— А ты новенький, ты ничего не будешь помнить, да и мы не успеем вспомнить, чтоб тебе помочь. Это будет только твой выбор! Сойти или ехать дальше.

— А почему я не смогу сойти?

— Знаешь у этого состава какая-то притягательная сила, но ты наверняка почувствовал её уже.

Я сидел, как вкопанный и не мог понять, все правда это или меня разыгрывают, но факты остаются фактами, мы приближались ещё к одной станции.

На этот раз остановка была всего 5 минут со мной на перрон вышли Наталья и Виктор, здесь не было вокзала, только небольшой навес, который прикрывал от дождя, и поле зелёное продрогшее поле, окутанное туманом.

— Мы здесь не вышли, — сказала Наташа, прервав гробовую тишину, — испугались, что не сможем выжить в этой глуши, а теперь мы едем и едем.

Она отвернулась от этого пейзажа и показала на бесконечную железнодорожную дорогу. Виктор приобнял её, а она его. Мы прошли в наше купе. Я сел и ничего не хотел.

— А если я не усну?

— Попробуй, но ты все равно заснешь.