Я испытываю волнение большее, чем перед отъездом на фронт. Там враг за проволокой — здесь вокруг — в вагоне, на вокзале, на побережье, а главное в виде владельцев дач. Боюсь их (владельцев) больше артиллерии, пулеметов и вражеской конницы, ибо победить их можно лишь бумажником.

А кроме всего прочего — у меня врожденный ужас перед всеми присутственными местами, т. е. перед людьми, для которых я — не я, а что-то третье, которым я быть не умею. Это не неврастения.

Обнимаю Вас и очень Вас чувствую.

                             С.Э.

<Рукой К.Б. Родзевича:>

С<ергей> Я<ковлевич> уезжает уже целую неделю. Вместе с ним я побывал и на границе Испании и на берегах Женевского озера и на Ривьере и… но всего не перечислишь! Я так привык к этой смене мест, пейзажей, ожиданий и разочарований, что сейчас, когда отъезд стал реальным, я с грустью чувствую себя возвращенным домой. Но до отхода поезда еще 2 часа. А вдруг мне удастся продолжить мое неподвижное путешествие. Нет, сложенные корзины, пакеты, вокзалы, справочные бюро — все говорит за то, что я остаюсь.

                             Ваш К.Р.

Впервые — Мир Пастернака. Каталог выставки. М.: Сов. художник, 1989. С. 171–172. СС-6. С. 274–275. Печ. по кн.: Души начинают видеть. С. 494–495.

52-28. А.В. Бахраху

Милый друг [205],

Письмо пришло слишком поздно: вчера вечером, т. е. как раз когда Вы меня ждали и когда меня не было: ни на Champ de Mars, ни дома, — провожала С<ергея> Я<ковлевича> в Ройян, куда с детьми на самых днях еду вслед. Я ведь недаром говорила Вам о телеграмме: знаю за́город: его неторопливость, за которую и люблю. За́город никуда не торопится, потому что он уже всюду. Ну а мы — увы!

Итак, до осени, до встречи.

                             МЦ.

5-го июля 1928 г., четверг

Еду послезавтра, в воскресенье. Повидаться не успеем.

_____

Телеграммы не получала.

Впервые — Новый журнал. Н.-Й. 1990. № 181. С. 137–138 (публ. А. Тюрина). СС-6. С. 625. Печ. по СС-6.

53-28. Н.П. Гронскому

Pontaillac, Villa Jacqueline Gilet (Charente Inférieure)

10-го июля 1928, вторник [206]

Дружочек! Первое о чем мне хочется Вам сказать — о мифологической роще, такой, где живут божества, — именно мифологической, а не мифической, ибо тогда бы ее не было. Вошла в нее как домой.

Вы конечно знаете (средневековые? возрожденские? [207]) изображения метаморфоз? — три не то женщины, не то дерева (Гелиады [208]) — (других сейчас не помню, есть, конечно), — говорю о са́мой секунде превращения, еще то́, уже это, не то, не это, третье: секунда перехода, преосуществление. Так во́т — такие деревья, роща меньше Аполлонова, Зевесова, чем — их Любовей, мужских и женских. Роща андрогинов [209], дружочек, бессмертной юности, Ваша, моя.

Это мое самое сильное впечатление, — сильнее моря (прекрасного и нелюбимого), — сильнее самой меня под солнцем.

Это была моя первая встреча с Вами, м<ожет> б<ыть> самая лучшая за всё время, первая настоящая и — (но это м<ожет> б<ыть> закон?) без Вас.

Деревья настолько тела, что хочется обнять [210], настолько души, что хочется (— что́ хочется? не знаю, всё!) настолько души, что вот-вот обнимут. Не оторваться. Таких одухотвореннных, одушевленных тел, тел-душ — я не встречала между людьми.

Так поздно пишу потому что только сейчас свой угол, — хороший, у окна. Вчера целый день ходила, — разгон еще медонский — дохаживала. Мур сопровождал с полуоткрытым ртом. — «Мур, что́ это ты?» — «Пью ветер!»

Скалистое море, как на первой открытке, прямо перед домом. Другое, с плажем, дальше и менее завлекательное, люблю пески, а не плаж. Окрестности чудесные. Да! Та рощица — из chêne vert [211], очень похожая цветом на маслину. Преосуществление дуба в маслину, вот. (Вот Вам и новый миф!) Лист без выреза (не дуб) но шире масличного (не маслина!) низ серебряный, верх лакированно-зеленый, роща виденная снизу — оливковая, сверху — дубовая. Говоря о деревьях, говорю о Вас и о себе, — и еще о С<ергее> М<ихайловиче> [212], к<оторо>му напишу в Вашем завтрашнем письме.

_____

Жду подробного отчета о последующем дне и днях (после-моего-отъездном).

<Поперек письма и на полях:>

Пишите как спали, что снилось, что делали утром, хочу весь Ваш день.

Главного не пишу. (Этим — написано.)

Эти камни посылаю за сходство с долмэн’ами [213].

Впервые — Несколько ударов сердца. С. 18–19. Печ. по тексту первой публикации.

54-28. С.Н. Андрониковой-Гальперн

11-го июля 1928 г.

Дорогая Саломея! Второй день как приехали [214]. Чудная природа: для меня — рощи, для остальных море (вода грязная и холодная, купаюсь с содроганием), чудная погода, но дача — сезон — 2 тыс<ячи>, по соседству такие же — 3½ и 4, нам еще «повезло». (По-моему, такая прелесть как лето и такая радость как дом (все с ним связанное) должны быть даром, а?)

Поэтому, если можно, пришлите иждивение, не хочется сразу открывать счет в лавке, нас не знают. Слава Богу, и квартира и обратный проезд оплачены, нужно только на жизнь.

Простите за такое короткое и скучное письмо, обживусь — напишу как следует. Пишите об Ирине [215] и о себе. Целую Вас.

                             МЦ.

Впервые — СС-7. С. 116. Печ. по СС-7.

55-28. Н.П. Гронскому

Pontaillac (Charente Inférieure) près Royan

Villa Jacqueline