– Ви, ты скоро? – Он говорил ровно, но я знала: Костя нервничает.

Он боялся, что меня уже нет в этой ванной. На сердце потеплело. Сразу стало не так тяжело решиться.

– Уже выхожу.

Я завернулась в халат, скрутила волосы в полотенце, глубоко вдохнула и открыла дверь. Передо мной сразу появилось обеспокоенное лицо ключа. Глаза не могли скрыть его чувств. В этом голубом море я смогла увидеть все, что хотела.

Сегодня он останется со мной. Не потому, что это необходимо, а потому, что я так хочу. Никто и никогда об этом не узнает. Моя маленькая тайна.

– Ложись, – тихо выдохнул Костя, укутывая меня в одеяло.

Тренер собирался уйти, как только я закрою глаза, что совершенно не входило в мои планы. Как вообще так получилось, что все мое соблазнение свелось к поцелую в лоб, задушевным разговорам и мне, завернутой в одеяло как в рулетик? С какого момента все пошло не так?

Помню, как вышла в одном полотенце из ванной, заставив Костю нервничать одним своим видом. Помню, как соблазнительно продефилировала через гостиную и шокировала демонов. Леви подавился колой, а Мона выронил джойстик от икс-бокса, так хороша я была. Остальные, кажется, толпились на кухне и не видели моего рокового выхода. Помню, как подрагивали пальцы ангела, когда он доставал мою развратную пижамку из шкафа и нервно сглатывал, когда я попросила его отвернуться, а не выйти из комнаты. Все это я помнила. Однако, как возбуждение и нетерпение неожиданно толкнули тренера свернуть меня в тряпично-пуховый бурито с начинкой из всадника апокалипсиса, хоть убей, я не помнила.

– Останься, пожалуйста, – я наступила на горло своей гордости, – мне не спится.

Костя внимательно посмотрел на меня, точнее, на верхнюю часть лица, ибо только мой нос и торчал из-под края одеяла. Чувствовала себя салатом, который вечно не помещается в бурито и выглядывает из-за кромки.

– Тебя что-то беспокоит. – Он не спрашивал, он утверждал.

Я затаила дыхание, но вовремя вспомнила, что это только подкрепит подозрения ангела, и начала размеренно дышать, стараясь не частить.

– Но ты мне не скажешь. К чему мне оставаться с тобой? Хочешь проверить мою выдержку? – И глаза тренера буквально загорелись. В тот момент они были ярче моего ночника на прикроватной тумбочке, что слегка пугало.

– А если так? – осторожно спросила, прощупывая почву.

– Зря стараешься, – фыркнул мужчина и отвернулся, устремив взгляд в окно, в котором виднелся подсвеченный огнями храм.

– А я так не думаю. Твоя выдержка висит на волоске.

Я замолчала и стала ждать, когда он обернется. Пришлось даже выпутаться из кокона, в который меня закрутили, чтобы все получилось. Когда брюнет наконец-то посмотрел на меня, привлеченный моими копошениями, я перекинула влажные волосы вперед, осторожно прихватила пальцами один волос и натянула его между двумя ладонями.

– Вот это все твое напускное безразличие. – Я приподняла волос, чтобы он понял, о чем я.

– Если всего чуть-чуть натянуть, – я так и сделала, отчего волосок ожидаемо порвался, – вся твоя выдержка полетит к чертям.

Я закончила демонстрацию, стряхнула с рук на пол ненужный более волосок и пристально посмотрела на ангела. Костя больше не отворачивался, но и таять не собирался. Он просто смотрел на меня и слегка улыбался. Я уже видела такое выражение лица раньше. Это боль. Та самая, когда видишь кого-то дорогого сердцу, перед тем как он уйдет. Костя смотрел на меня так, будто я исчезну навсегда из его жизни прямо сейчас. Это произвело на меня настолько сильное впечатление, что я поежилась и отвела взгляд, однако почти сразу решилась на активные действия. Весь вид херувима просто кричал, что он хочет остаться, и я предприняла попытку завербовать один из четырех ключей.

Глупо, я знаю, но попытаться я была обязана.

– Оставайся со мной. – Он только шире улыбнулся. – Оставайся насовсем. Просто плюнь на небеса и пойдем со мной.

Я горячо шептала все в таком же духе, даже схватила ангела за руки, но Костя продолжал улыбаться проникающей в самую душу улыбкой и смотреть мне в глаза. Это становилось невыносимо.

– Почему ты молчишь? Неужели тебя так серьезно за это накажут? – Он снова промолчал.

– Да плевать! Я буду тебя защищать. Семь грехов и четыре всадника сойдут за телохранителей? – Я продолжала наседать на брюнета, но отклика так и не добилась.

Пришлось опустить руки и замолчать. Это оказалась верная тактика. Некоторое время мы просидели в тишине. Костя поглаживал мои ладони, удерживая их в своих, и продолжал улыбаться своей страной улыбкой. Он все решил, я это отчетливо чувствовала, но не могла предсказать, что он выбрал.

– Пострадаю не только я. Накажут всех тетраморфов, – наконец заговорил тренер.

– И к черту их! Заберем только Борю, а остальных не жалко.

Ангел глухо рассмеялся, да так, что даже прослезился. Ему явно было весело от мысли, что я настолько сдружилась с судмедэкспертом. Рассказывать тренеру о мультфильмах и мороженом предусмотрительно не стала, еще помер бы от смеха. Мне еще нужно сбежать отсюда, а без Кости, увы, это практически невозможно.

– Они мои братья. Какими бы сложными и бесчувственными они тебе ни казались, поверь, все не так плохо. Просто такова их сущность и предназначение. Чувства – это слабость.

– Они себе их ни в жизнь не позволят. Как это – помочь страдающему? Разве что добить, чтобы не мучился, – пробурчала, вспоминая Яна и его «не наша проблема». До сих пор за это недолюбливала тетраморфа.

– А я позволил. И вот к чему меня это привело. – Он горько усмехнулся.

Неужели Костя жалел, что познакомился со мной в человеческом образе? Будь я изначально для него лишь всадником, все было бы по-другому?

Сколько я ни думала об этом, не могла понять, какой ответ будет верным. Подавленный херувим напротив ничуть не прояснил ситуацию, а только путал меня еще больше. Так хотелось спросить напрямую, но я не решалась. Слишком боялась получить не тот ответ, какой желала. Положение становилось все более запутанным и сложным. Было бы гораздо проще, не влюбись я в тренера. Тогда мне попросту было бы все равно, и я легко смогла бы избавиться от своего ключа. Нет тюремщика – нет проблемы.

Отчего же так сжимается сердце при мысли о том, что Костя может исчезнуть из моей жизни навсегда? Слишком больно даже думать о таком исходе. Он не может пойти со мной, а я никогда не вернусь. Все было предопределено с самого начала, просто поняла я это только сейчас.

– Я был в смятении, – спокойно заговорил ангел. – Для высшего влюбиться в человека равносильно изгнанию. Я думал, что это пытка: все время видеть тебя, следовать за тобой, невзначай касаться и охранять. Мы не можем быть с людьми, но можем с такими же высшими, как мы сами. Это медленно убивало меня, ведь та, что тронула мое сердце впервые с самого сотворения небес, не могла стать моей.