На работу и с работы Чёрный возит меня на своей машине, кажется это жигули, я не разбираюсь в машинах. По дороге нигде не останавливается, приезжаем, и сразу он гонит меня в домик, где я живу. Гулять мне не разрешается. Я могу только выйти в огород и посидеть на скамеечке за сараем. Однажды я пыталась выйти на улицу, не получилось. Участок Чёрного обнесён высоченным забором, а калитка заперта изнутри на ключ. Если сбегать, то только, наверное, с работы, там Чёрный за мной не следит.

15 июня

Сегодня я попросилась у Чёрного сходить в баню. Отругал меня, но после работы сунул мне пакет и сказал: «Сейчас отвезу тебя в баню.» Привёз меня к тёте Симе, она, похоже, живёт недалеко от кафе, у неё тоже свой дом, а в огороде баня. Мылась я под её присмотром. Два раза приходила она меня проведывать, а когда я попробовала дверь открыть, оказалось, она заперта снаружи. Теперь я поняла, тётя Сима, оказывается, пасёт меня на работе, а я-то думала, что она общается со мной чисто по-человечески. Интересно, сколько ей за это платит Чёрный. Неужели и дядя Федя присматривает за мной. Да, чуть не забыла, в пакете, который мне дал Чёрный, были мыло (обмылок), мочалка старая, фитошампунь, полотенце и сменное бельё – бюстгальтер и трусы. Бельё чистое, но не новое, ношенное, наверное, это вещи его жены или ещё кого. Трусы мне налезли, а бюстгальтер в чашечках мал, и на спине не сошёлся. Ой, кто-то идёт, наверное, Чёрный ведёт клиента.

16 июня

Да, вчера, когда я писала дневник, действительно, Чёрный вёл клиента. Клиент оказался мужик ничего, работает главным редактором какого-то журнала. Зовут его Сергеем Геннадьевичем. С ним, мне кажется, и сексом-то было заниматься не так противно, как с другими. Поговорил со мной, называл меня Верочкой. Чёрный запретил мне разговаривать с клиентами, но, думаю, редактор не предаст меня. Он сказал, что в Москве можно найти мне работу, главное, устроиться с жильём. Сказал, что лучше устроиться в какое-нибудь общежитие уборщицей и в нём жить. Даже сказал, где общежитие института, где он учился. Надо скорее бежать от Чёрного, но бежать без денег глупо. Тётя Сима сказала, что зарплата у нас первого числа. Как мне дожить до первого числа! И ещё не известно, что он мне заплатит.

20 июня

Вчера у меня был выходной. Не в том смысле, что на работе, там я пахала за троих, а позавчера ещё и порезалась, ну да ничего, как бы сказал Дмитрий Семёнович, до свадьбы заживёт. Да, вчера ко мне не приводили клиентов, видимо, Чёрный не нашёл никого. Я читала книгу. Это Солженицынский «Раковый корпус». Отличная книга, жизненная. Хорошо пишет писатель. Книгу эту я нашла вместе с журналами и ещё несколькими книгами на чердаке домика, в котором живу. Сейчас я иногда лазаю на чердак. Слава богу, дверь на чердак находится со стороны, не видной из окон дома Чёрного. На чердаке полно хлама, там можно даже спрятаться. На дверце чердака висит старый замок, но я на одной петле вывернула шурупы, этому меня Сашка Беленький научил. Интересно, где он сейчас? Он выписался год назад. Написал одно письмо из Казани, там живёт его тётка. Ему хорошо, у него хоть тётка есть. Да и вообще ему легче, он мужик, и на работу ему легче устроиться.

Сергей Геннадьевич больше не приходил. Приходили какие-то салаги. Один, ну форменный фашист. Заставлял меня кричать, вырываться, а так ему, видишь ли, нет кайфа. Фашист какой-то, без насилия у него просто не стоит. Только когда я по-настоящему стала вырываться от него после пощёчины, он вошёл в норму. Садист. Кажется, его звали Вадимом. А с виду нормальный парень, даже симпатичный. Скорее бы уж первое число. Я даже придумала план побега.

25 июня

Здравствуй дневничёк, я не заглядывала в тебя уже три дня, нет, пять дней. Дело в том, что мне нечего было писать. Каждый день всё одно и то же. Вчера приходил тип, который бывал и раньше, спросил, сколько мне платит Чёрный, я ответила, что нисколько, он не поверил. Матерщинник страшный! По всему видно, что Чёрного он ненавидит. Называл Чёрного сволочью и страшно менялся в лице, когда говорил о нём. Я заметила, что тип этот даже стал мне ближе. Неужели ненависть сближает. А Дмитрий Семёнович считал, что ненависть – чувство недостойное человека. Помню, он говорил: «В мире, детки, мои, много гнусного, подлого, гнилого, способного вселять в души людей обиду и ненависть. Но несчастен тот человек, который сумел в душу впустить ненависть. Тяжёлый это багаж. Постарайтесь не брать на свои плечи такой тяжести, детки мои.» Не брать, а как его не брать, миленький Дмитрий Семёнович, если этот подонок да и жена его так гнусны, так подлы, так (зачёркнуто). Неужели и пацанёнок их вырастит таким же? Не дай Бог!

01 июля

Сегодня день зарплаты. Всем зарплату дали, а мне нет. Я спросила, почему, мне ответили, что со мной должен рассчитаться Чернов. Я спросила этого гада, он ответил: «Никуда твои деньги не денутся. Куплю тебе одежду на них». Я сказала, что мне ничего не надо покупать, а если что и потребуется, я куплю сама, но он даже усом не повёл, сказал, что лучше знает, как быть. Я поняла, денег мне не видать как своих ушей. Насчёт одежды я что-то тоже сомневаюсь. Тётя Сима, слышавшая наш разговор, пыталась вступиться за меня, но этот подонок отшутился. Ей он почему то не грубит, называет тётей Симой, даже странно.

08 июля

Здравствуй милый дневничёк! Ты мой единственный друг. Нет, конечно же, у меня есть Дмитрий Семёнович, тётя Тоня, Люська, Сашка, но они далеко, а ты рядом. Тебе я могу рассказать все свои беды, с тобой же поделиться радостью. Но, к сожалению, у меня больше было бед, чем радостей. А вот сейчас я, наконец-то, могу поделиться своей радостью. Я сбежала! Я сбежала от этой сволочи! И можно сказать, мне помог Саня. Ведь это он научил меня снимать петли. Но лучше всё по порядку. Убедившись, что Чёрный не собирается отдавать мне мою зарплату, да и покупать он мне ничего не собирался, я решила бежать без денег. Подсушила на работе несколько булок, запасла несколько кусков сахара, сырок, пряник, ещё кое-что из еды. Потихоньку под юбкой перевезла всё это домой и припрятала на чердаке. А в один день, я знала, что будут клиенты, я быстренько влезла на чердак и спряталась там. Чёрный с клиентами явился, а меня нет. Шума особенно он не поднимал, но обшарил все кусты с фонарём. Клиенты, их было трое, тоже с ним искали. Один предположил, что, может, я на чердаке, или где-нибудь в подполье, но Чёрный сказал, что всё заперто. Он даже осветил замок, но тот, слава богу, висел на месте. Наконец они решили, что я перелезла через забор и убежала. Всю ночь и всё утро я просидела на чердаке, а часов в одиннадцать, когда Толик вывез свой велосипед на улицу и калитку оставил отпертой, я слезла и пулей выскочила из этого проклятого огорода. До Москвы добраться я не сумела. Денег у меня нет, да страшно, очень боялась, что Чёрный сцапает меня на вокзале, ну и пошла я куда глаза глядят. Добрела до деревни, выбрала на окраине нежилой дом и вот пока здесь. Пока – это, наверное, почти целый день. Здесь часы стоят, а телевизор и радио я включать побоялась, вдруг хозяева заявятся. Но пока, слава Богу, никто не заявился. Теперь уж я включила потихоньку радио, узнала, уже восемь часов вечера. Осмотрелась. Дом хороший, и огород при нём. Некоторые грядки совсем недавно прополоты, значит, тут кто-то был недавно. Почти все свои съестные припасы я съела. Здесь я заварила себе их чаю и взяла немного сахара. В доме много книг, в шкафе висит одежда, но только мужская. Боже, какой то шорох на улице! Ой, я чуть не умерла со страха, а это всего-навсего две вороны возню на крылечке устроили. Господи, пересидеть бы здесь несколько деньков пока Чёрный не успокоится. Ведь он всегда грозился, что если я убегу, он поймает меня и посадит на цепь, а у него ума хватит. Садист он и есть садист, да ещё и изобьет до полусмерти, если поймает.