Это ж серьезная вещь, барокамера, а не абы что... Ну ничего, в течение нескольких недель слух восстановится, а пока ни о каких гастролях и речи не может быть. Глухой массажист, конечно, не слепой массажист, но все же ему самому лечиться надо, а не других лечить. Будут у него еще гастроли. А пока...

... в Америку полетит Иван.

Едва шасси самолета коснулись земли, Вероника Захарова с облегчением выдохнула и включила мобильный:

– Владилена Николаевна, я уже в Москве! Долетела, все классно! Что мне дальше делать? Хорошо, еду в отель на такси... Денег? Да есть немного, думаю, хватит.

Перелет был очень длинным, и если бы не наушники с плеером, которые перед отлетом подарил щедрый Харламор, протухла бы со скуки. Закачал Леди Гагу с Бейонсе и до кучи разную шансонную пошлятину, но дареному коню, как говорится... Слава богу, что есть такой друг – и за бабакой присмотрит, и деньгами поможет, если что.

Провожал Харламор Веронику не один, братков с собою приволок. Они несли два чемодана: один с ее вещами, другой с подарками для мамы. Бабушке ничего не стала говорить, зачем ее волновать? Пусть думает, что ее любимая внучка полетела мстить. А внучка везет маме норковую шапку, варежки с пумпонами и угги из овчины. В Хабаровске на местном рынке пушнины, как картошки в Москве. Недешево, конечно, но тут Харламор постарался. Проехался по рынку, с кем-то перетер, кого-то «наказал» – вот так и наскреб чемодан подарков.

А самые важные слова вложил в ухо, чтобы никто не услышал:

– Будут обижать – звони, я тут же прилечу и убью. Только имя обидчика назовешь, считай – уже мертвец. Ты меня знаешь, я шутить не умею, поэтому никогда не шучу. Вероника, запомни, узнаю, что с кем-то мутишь – ноги повыдергиваю. Бабаке звонить не забывай, с матерью аккуратнее, приглядись сперва, кто ее окружает, что за люди. И присылай мне сообщения на мобильный. Если не будешь писать – прилечу в Москву и ноги повыдергиваю...

– Ты уже говорил, – напомнила Вероника, отстраняясь от навязчивого шепота. Но тут же одумалась и приобняла парня – все-таки он единственный, кто сможет ее защитить, если что...

Бабушка в аэропорт не поехала из принципа. Принцип был понятен ей одной. В подкорке мозга въедливо засели ее советы – думать своей головой и не искать неприятности. Дала напутствие, закрыла за внучкой дверь и осталась одна со своими мыслями. Дочери даже записочки не написала, сибирская гордячка. Что же между ними произошло все-таки? Может, мама расскажет?

Мама... При мыслях о маме у Вероники сердце точно спотыкалось. Почти двадцать лет прошло. Вся ее жизнь! Как они встретятся? Почему мама решила вызвать ее к себе? Кто такая Владилена, может, это мама и есть? Стоп! Ну, конечно! Как же она сразу не догадалась! Это мать назвалась чужим именем, потому что тоже боится их встречи!

Гостиница «Варшава» оказалась в самом центре душной Москвы, на углу Садового кольца и Ленинского проспекта. Вероника с первого вздоха диоксинов поняла, что Москва не ее город. Пусть Хабаровск и большая деревня, но он хотя бы не убивает своих жителей медленно и верно.

В лобби Веронику встречала женщина, видимо, та самая Владилена Николаевна.

Профессиональный взгляд на фигуру – и девушка сразу определила: эта тетя не балерина и балериной никогда не была. А значит, она не ее мать.

От разочарования Вероника чуть не расплакалась. Но тут же совладала с собой и, улыбнувшись, поблагодарила:

– Спасибо, что заботитесь обо мне, если честно, у меня, кроме вас, здесь никого.

Владилена обняла девушку за плечи:

– Зовут меня Лада Николаевна Корш. Для тебя просто Лада, можно без отчества. Я бывшая актриса, сейчас ушла из театра в бизнес. Ты можешь рассчитывать на меня, я помогу тебе всем, чем сумею. Пойдем в номер, примешь душ, отдохнешь с дороги. Ты голодная?

Обедали в японском ресторане напротив. Веронике нравилась японская еда – и недорого, и несытно. Вес точно не прибавится, а это главное перед конкурсом.

– А вы тоже в «Гранд-театре» работаете? – сразу же проговорилась девушка.

– Почему «тоже»? У тебя там есть знакомые? – тут же ухватилась за оговорку женщина. – И кто это?

– Нет... Да... Вернее, не совсем знакомая...

Вероника не хотела выглядеть проблемной. А чтобы ее жалели, тем более.

Лада осторожно молчала. Любая неточная фраза станет прочным барьером к доверительному общению. А значит, все затраченные усилия будут напрасными. Нет искренности – нет правды. И значит, ничего нет. Пустая коробка из-под «Клятвы Гиппократа».

– Скажите, Лада, а если я покажу вам фото одной моей... знакомой, вдруг вы ее знаете? Мне очень нужно ее найти.

Лада вгляделась в старую газетную вырезку с черно-белой балериной и облегченно вывалила правду:

– На фото твоя мать – Роза Витальевна Симбирцева.

– Мою мать зовут Роза Симбирцева? Вы ее знаете?! Кто вы?! – сыпала вопросами потрясенная Вероника.

Лада рассказала всю историю их жизни в пансионате, все, что знала о достижениях Розы в искусстве и в повседневной жизни. Рассказывала красочно, эмоционально и образно – Веронике даже показалось, что она напрасно прилетела, и никакая мама ее не ждет. Настолько жизнь знаменитой прима-балерины выглядела полноценной без дочери.

– Это вы меня пригласили на конкурс? Мама ничего не знает? – догадалась Вероника.

Лада вздохнула. Разнервничалась так, что разламывала уже третью пару японских палочек варибаси.

– Да, детка... Пока наши с тобой дела не очень. Судя по разговорам с твоей мамой... с Розой Витальевной, можно понять, что она всегда была занята лишь карьерой и дети – не ее стихия. Ты должна это понять и принять. Хотя это непросто... У меня никогда не было детей, но я отчего-то понимаю, что должна чувствовать девочка, которая при живой матери – сирота. Поэтому я сама отыскала тебя, вызвала сюда и сделаю все, чтобы вы встретились.

– Когда я увижу маму?! – Вероника в порыве эмоций выхватила у Лады четвертую пару варибаси и с треском разъединила палочки сама.

– Видишь ли, деточка, здесь нужно действовать осторожно, – слегка растерялась от такого темперамента Лада. – Я хорошо знаю твою мать – она сама должна проявить к тебе интерес. Если она не искала тебя все эти годы и даже не интересовалась, на что вы живете, значит, ей это было не нужно. Поэтому основная моя задача – подготовить ситуацию, при которой Роза заинтересуется тобой как балериной. Это единственное, что может вызвать ее интерес. Я навела справки – все в один голос хвалят твой талант. Главная наша задача – выиграть этот конкурс!

– Но зачем это вам? – резко спросила Вероника.

Лада забрала у девушки разрозненные палочки и засунула обратно в папиросную обертку.

– Вас нужно соединить во что бы ты ни стало! Твоя мама попала в беду. Она еще этого не понимает, хотя уже были знаки, которые только слепой не заметит. Но твоя мама влюблена, и она слепа.