Но тут слова дошли до ее сознания и мигом вернули к реальности.

В постель? Хочет и ей подоткнуть одеяльце? Или решил отказаться от прославленного обета воздержания?

Задумчиво покусывая губу, она задалась вопросом, хороший ли он любовник. Если и вправду терпел два года… Но какое ей дело? Что он значит для нее? Уйдет ли он сейчас без просьб, или использовал сына, чтобы обольстить ее?

Мэриан спокойно шагнула к двери, и Гриффит пошел следом.

Ступив за порог, она заметила, что луна еще плывет по небу среди облаков, деревья по-прежнему шелестят листвой, а ветерок доносит аромат гвоздик. Холод весенней ночи проникал под одежду, но Мэриан вздрогнула не из-за этого. Озноб охватил ее, потому что сладостные воспоминания готовы были взять сердце в плен. Напрасно Мэриан притворялась, что забыла жаркие поцелуи, жгучие ласки, бурный взрыв неодолимой дикой страсти.

– Граф устраивает утром охоту, и я должна исполнять роль хозяйки. У меня не будет времени для прогулок.

Густые брови Гриффита задумчиво сошлись.

– Охота?

Мэриан поразилась его удивлению и еще больше – недовольству.

– Разве вам не сказали?

– Нет.

– Вы приехали только вчера, поэтому, думаю, Уэнтхейвен просто подумал, что вы не захотите поехать. – И, найдя предлог обелить Уэнтхейвена, добавила: – Тем не менее вы тоже приглашены. Гостеприимство графа известно во всей округе.

Она пристально наблюдала за Гриффитом, с беспокойством ожидая ответа. Тот тоже изучал девушку, медленно переводя взгляд с лица на плащ и лосины, но, казалось, не испытывал при этом ни малейшего удовольствия.

– Вы не поедете на охоту в таком виде!

– Что?!

– И не отправитесь на охоту верхом, в мужском седле, словно какая-то распутница без всякой морали и воспитания!

На этот раз ее «что?!» звучало не так ошеломленно.

– Если вы родили ребенка вне брака, то это еще не значит, что вы должны оправдывать плохое мнение окружающих.

От такой наглости у Мэриан перехватило дыхание. Все заученные реплики, привычные ответы вылетели из головы, унесенные приливом ярости.

– Вы смеете приказывать мне, как себя вести?!

– Должен ведь кто-то взять на себя этот труд!

Он держался так напыщенно и выглядел столь самоуверенным, что Мэриан немедленно захотелось ударить его. Но она уже сделала это однажды и потом жалела. Вместо этого Мэриан, глубоко вздохнув, постаралась успокоиться и уничтожила валлийца одной короткой презрительной репликой:

– Но вы мне не отец!

И тут же мысленно застонала. Что сталось с ее знаменитым остроумием?

Но его ответ оказался настолько глупым, что Мэриан едва не рассмеялась. Еще глупее, чем ее замечание!

– Будь ваш отец здесь, наверняка ужаснулся бы такому поведению.

– Будь мой отец здесь…

Вытянув шею, Мэриан уставилась на него. Неужели он ничего не знает? Неужели не смог сообразить?

Нет, конечно, нет! На физиономии валлийца застыло выражение праведного негодования. Наконец-то она сможет взять над ним верх! Наконец-то последнее слово останется за ней!

Подняв глаза, Мэриан с горьким торжеством парировала:

– Но мой отец здесь! Разве вы еще не поняли? Я – наследница замка. Мой отец – граф Уэнтхейвен.

Как странно, подумал Гриффит. Он лежит в постели графини Уэнтхейвен. В постели матери Мэриан и сгорает от желания к ее дочери. Неудержимое вожделение вызывало в нем смутную неловкость, словно призрак графини сумел проникнуть в его мысли и поймал его с поличным в ту минуту, когда он запустил руки в гульфик Мэриан. Однако в то же время… нет, конечно, вряд ли графини понравилось бы, в кого превратилась ее дочь. Дерется на шлагах, орудует мечом, одевается как мужчина, не говоря уже о том, что родила ребенка, не позаботившись сначала выйти замуж.

– Как думаешь, кто отец? – пробормотал Гриффит. Арт, спавший в изножье постели, подпрыгнул, словно детская игрушка-неваляшка, молниеносно поняв значение слов Гриффита с легкостью человека, много лет пользовавшегося доверием друга.

– Хотел бы я знать, что ты об этом думаешь. Может ли тайна отцовства иметь что-то общее со странным интересом Генриха к Мэриан и Лайонелу?

– Эта женщина хорошо умеет хранить секреты, – покачал головой Гриффит, приподнявшись на локте. Комната, такая мрачная и пыльная ночью, сегодня казалась куда уютнее. Даже Арт выглядел неплохо, хотя Гриффит никак не мог взять в толк, отчего одноглазый старик с кожей, напоминавшей мокрый сморщенный кошель, способен неплохо выглядеть.

– Ты сегодня вроде получше выглядишь, – заметил Арт, бессознательно переиначивая мысли Гриффита. – Опухоль на твоем хоботе почти исчезла.

Гриффит осторожно коснулся больного места. Голова Арта болталась на костлявой шее, как на ниточке.

– Может, это графиня исцелила тебя прошлой ночью? Должно быть, ты ей понравился.

– Должно быть, – согласился Гриффит. Холод, исходивший от каменных стен, пощипывал нос, и Гриффит глубоко вдохнул, наслаждаясь прохладным дуновением.

– Глупо с ее стороны думать иначе! – Опершись локтями о колени, Арт критически изучал хозяина единственным глазом. – Мне показалось, что мы уладили вопрос о твоей красоте еще вчера.

– Я имею в виду не собственную внешность. Речь идет о характере, – пояснил Гриффит. – Без лишнего тщеславия могу сказать, что я человек спокойный, надежный, респектабельный и с высокими моральными принципами.

– Кровь Христова!

– Именно за такого мужчину матери охотно выдают дочерей замуж, – самодовольно добавил Гриффит.

Единственный глаз Арта ярко блеснул.

– И при этом ты чертовски скучен и занудлив. Кстати, как насчет твоей свадьбы с леди Мэриан?

– Я вовсе не говорил, что собираюсь на ней жениться. Сказал только… – Уставясь на Арта, Гриффит отчетливо сообразил, что не может победить в споре со стариком, и поэтому счел за лучшее сменить предмет разговора: – Ты знал, что граф Уэнтхейвен – отец Мэриан?

– Ах вот оно что. – Арт задумчиво поскреб за ухом. – По крайней мере предполагал. Слишком уж она казалась уверенной, будто может делать в этом доме все, что пожелает. Кроме того, сходство. Слишком уж оно велико для кузенов!

– Сходство? Какое же сходство между этой хвастливой кучей дерьма и…

– И шлюхой, которую ты послан охранять?

Гриффит, строго нахмурившись, взглянул на Арта, пытаясь приглушить азартный блеск в единственном глазу старика.

– Она не шлюха! Скорее всего у нее просто слишком горячий нрав.