— Я сказал, — Рейзор повысил голос так, словно он разговаривал с глухим, — что мы вместе пойдем на встречу с Миной и спросим ее о планах нашей Владычицы.

— Невозможно, — отрезал Мирроар (какое бы решение он ни принял для себя, партнерство с синим драконом в его планы не входило). — Ты же видишь, как сильно я искалечен.

— Вижу, — согласился Рейзор. — И нахожу твое состояние весьма прискорбным. Однако до сих пор оно не мешало тебе делать то, что ты считал нужным. Ты ведь смог добраться сюда, не так ли?

Мирроар не мог этого отрицать.

— Я могу двигаться только в человеческом облике, а люди ходят очень медленно. Я питаюсь подаяниями и молю о ночлеге.

— Не упоминай о своем позоре. Принимать подаяния! Да еще от людей! — От негодования Рейзор так затряс головой, что его чешуя заскрежетала. — Лучше бы ты умер от голода! Нет уж, на этот раз ты полетишь верхом на мне. Время нас поджимает. В мире вершатся великие дела, и мы не можем позволить себе тащиться человечьими темпами.

Мирроар не знал, что ответить. Он представил себе, как серебряный дракон летит куда-то, взгромоздившись на спину синего, и едва не расхохотался во весь голос.

— А если ты откажешься, — добавил Рейзор, заметив его колебания, — я буду вынужден тебя убить. Ты ведешь себя очень странно, когда дело касается сведений, полученных от Ская: одни вещи ты пересказываешь весьма складно, но, дойдя до других, начинаешь вдруг нести нечто невразумительное. Мне кажется, ты скрываешь от меня большую часть того, что узнал от Ская. Поэтому либо тебе придется пойти со мной туда, где я смогу следить за тобой, либо я сейчас же позабочусь о том, чтобы твоя ценная информация умерла вместе с тобой.

Никогда в жизни Мирроар не проклинал с такой силой свою слепоту. Пожалуй, благороднее всего было бы плюнуть на предложение Рейзора и погибнуть в жестокой схватке с ним. Однако столь достойная смерть не принесла бы миру никакой пользы. Мирроар оставался одним из двух существ на Кринне, слышавших о том, что его соплеменники, золотые и серебряные драконы, улетели на крыльях магии искать своих Богов, но попали в плен к Единому Богу. Вторым существом, знавшим правду, являлась Мина. Конечно, она могла отказаться от откровенного разговора с Мирроаром, и все же он считал себя обязанным попробовать.

— Однако у меня небольшой выбор, — вздохнул серебряный дракон.

— На это я и рассчитывал, — подтвердил Рейзор без всякой примеси самодовольства, просто констатируя факт.

Слепой дракон снова сменил свое могучее туловище на кожаный мешок с тонкими костями и принял вид молодого человека с серебристыми волосами. На нем были белые одежды Цитадели Света, а искалеченные глаза скрывала черная повязка.

Он шел, хватаясь руками за стены, и казалось, в пещере не осталось ни одного камня, о который не споткнулись бы его ноги. В конце концов бедняга поскользнулся в крови Ская и упал, поранив свое слабое тело. Он с трудом поднялся на ноги, утешая себя тем, что не может видеть ухмылки Рейзора.

Впрочем, старый воин не только не собирался смеяться над слепым Мирроаром, но даже подсадил его своим когтем, когда тот перелезал через огромное тело их растерзанного собрата.

Тяжелый запах смерти пропитал пещеру, ставшую местом гибели Ская, и оба дракона были рады наконец ее покинуть. Усевшись на выступ скалы, Рейзор набрал полную грудь свежего воздуха, расправил крылья и взмыл к облакам, унося с собой странного пассажира, крепко вцепившегося в его гриву.

— Держись! — предупредил он и, взлетев высоко-высоко, очертил огромный круг в воздухе. Мирроар понял, что собирается сделать Рейзор, и прижался к нему всем телом, ощутив, как пульсируют легкие синего дракона. Сначала он уловил запах серы и услышал шипение и треск молнии. Потом до его ушей донесся свист воздушной волны, а следом раздался страшный звук: это молния, выпущенная Рейзором, ударила в скалу и расколола ее на части, вызвав сильный камнепад. Синий дракон метнул еще одну молнию, и в следующее мгновение окрестности сотряс такой ужасающий грохот, словно скала, в которую он попал, разлетелась на тысячи осколков.

— Так летал Келлендрос, известный тебе под именем Скай! — крикнул Рейзор. — Бесстрашный воин, он был верен своей наезднице, а его наездница была верна ему. И каждый из нас должен прожить свою жизнь так, чтобы его провожали в последний путь с такими же почестями.

Выполнив свой долг перед павшим собратом, Рейзор приспустил крылья в прощальном салюте, затем снова сделал круг и устремился в другом направлении. Судя по солнечным лучам, светившим теперь прямо в затылок, серебряный дракон понял, что они взяли курс на восток. Крепко держась за гриву Рейзора и чувствуя, как ветер с силой бьет ему в лицо, слепой Мирроар вспоминал осенние деревья, казавшиеся с высоты драконьего полета драгоценными камнями на зеленом бархате земли, и пытался представить себе фиолетово-дымчатые горы, украшенные первым снегом. Он думал о синих озерах и извилистых реках, о золотистых пятнышках деревень и серых точечках особняков, приютившихся среди бескрайних полей.

— Почему ты плачешь? — спросил Рейзор.

Мирроар ничего не ответил, и Рейзор, поразмыслив немного, не стал повторять свой вопрос.

Чем дольше эльфийка по прозвищу Львица наблюдала за своим мужем, тем сильнее становилось ее беспокойство. Вот уже две недели прошло с того момента, как пришли трагические известия о смерти королевы-матери и разрушении эльфийской столицы Квалиноста, и в течение всего этого времени Гилтас, молодой король Квалинести, почти ни с кем не разговаривал — ни с Львицей, ни с Планкетом, ни с членами своего окружения. Он спал один, закутываясь в одеяло и отодвигаясь подальше от жены и ее утешений. Он ел один и так вяло, что рисковал в ближайшем будущем превратиться в живую тень. И сейчас он ехал на расстоянии от остальных, молчаливый и задумчивый.

Бледное лицо короля было стянуто в мрачную маску. Нет, он не предавался скорби. Гилтас даже не плакал с той ночи, как услышал эти ужасные новости. Однако если он теперь к кому-нибудь и обращался, то лишь с единственной целью: спросить, сколько еще им осталось ехать до места встречи.

Львица боялась возвращения хандры, уже терзавшей ее мужа в первые годы его вынужденного правления жителями Квалинести: едва вступив на трон, король впал в глубокую депрессию, сделавшую его безучастным ко всему на свете. Целыми днями он валялся в постели, ибо самые страшные сновидения казались ему менее грозными, чем проблемы реального мира. Но тогда Гилтас все же справился с собой и смог выйти из этого состояния прежде, чем оно вытянуло из него все жизненные силы. Он стал хорошим королем и опорой повстанцев, которые под предводительством его жены дерзнули выступить против тирании Рыцарей Тьмы. И вот теперь все, что было достигнуто, казалось, умерло вместе с любимой матерью и прекрасной эльфийской столицей.

Планкет был погружен в те же мысли, что и Львица. Телохранитель и камердинер короля, он чувствовал себя обязанным вырвать Гилтаса из ночных кошмаров и вернуть его к нормальной жизни, к тем, кто так в нем нуждался.