— Ребятишки за козами собрались, вы-то с ними поедете?

— Конечно! — ответил Олег Петрович, и на этом обмен информацией завершился.

Я не очень хотела, чтобы здесь повторилась сцена с, образно говоря, падением в ноги и причитаниями «да куда ж вы…», поэтому тему развивать не стала. Потом мы собрали Вовке примерно такой же комплект как и мне (плюс две книжки, чтоб с тоски не помереть) и поехали, Олегу Петровичу ещё мотоцикл надо было в Пивовариху поставить.

Примерно час мы ждали его, слоняясь по аэропорту. Сквозь окна было видно, что погода снова хочет испортиться. Непонятно было, разразится ли дождь, но тучи натягивало. Какой-то мокрый у нас нынче август, честное слово.

Приехал Вовкин отец, плечи рубашки у него были в мелкую крапинку — пошёл всё-таки дождик. Я начала переживать — не отменили бы наш рейс, но вскоре объявили регистрацию, мы отстояли очередь, чтоб показать свои билетики — чистая формальность, все места были вписаны заранее — потом снова ждали. Если честно, вот это ожидание угнетает меня сильнее всего. Да, на поезде дольше, но зато никто не заставляет вас приходить на перрон за полтора часа, чтобы потом тупо сидеть в ожидании зелёного свистка. И я, главное, читать обычно боюсь. Потому что зачитаюсь ведь и все объявления прозеваю. Но сегодня с нами был Олег Петрович, поэтому скучал и караулил он, а мы с Вовкой сидели с книжками. У меня с собой было переиздание Санина «Трудно отпускает Антарктида» — читала её когда-то урывками, и вот представился случай перечитать. Сразу скажу — отличная.

Вовка хотел взять себе что-то заумное по истории войны, но я сказала:

— Солнце, ты как себе представляешь: мы почитаем, я тебе свою книгу отдам — а твою смогу читать?

А сильно много книг набирать — тоже таскаться с ними… Вова почесал в затылке и взял О. Генри, это мы любим оба.

ЗЕМЛЯ, КАК ГОВОРИТСЯ, ПРОЩАЙ. И ПРИВЕТ

Вылет задержался чуть ли не на полтора часа. Сказали, вроде бы, в Минеральных водах сильный дождь с грозой — и я снова боялась, что не полетим. А ещё думала: да ну, нафиг, договорились вы, что ли? Тут дождь — там дождь… Но потом объявили, что всё нормально, и долгожданный зелёный свисток прозвучал.

Рейс был реально длинный, смотришь — вроде бы и по времени летишь недолго, а мы с Вовкой успели два раза поспать. До Омска полагался лёгкий перекус с соками и печеньками, а после — уже полноценная кормёжка со всеми вот этими лотками и подносами.

Минеральные Воды встретили нас слегка влажной полосой и хмурым небом, но сели мы благополучно, и, ко всеобщей радости, у входа в здание аэровокзала стояла миловидная тётенька с листочком, на котором фломастерами было написано: «Иркутск — ВНИИОК».

— А вот это, однако, нас ждут, — ткнул пальцем Вова.

Мы подошли и бодро поздоровались.

— Вы из «Шаман-камня»? — неуверенно оглядела нашу группу тётя.

— Да, — ответили мы с Вовкой хором.

— А вы — Мария Степановна? — спросил Вовкин отец и представился: — Олег. А это вот, собственно, наши юные сельскохозяйственники: Вова и Оля.

— Очень приятно, — заулыбалась Мария Степановна. — Пойдёмте на стоянку, там наша машина ждёт.

Машина оказалась рафиком. Строили в СССР такие микроавтобусы, слегка квадратненькие, остромордые. Из них ещё скорые помощи делали. Наш был радостно-зелёненьким, с широкой белой полосой вдоль борта.

В пассажирской части имелось целых три ряда сидений: сразу за шофёрским креслом (три), средний (два и одно, типа проход) и на галёрке аж четыре довольно узких.

Нас с Вовкой его папа усадил позади водителя (насколько я понимаю, это считается самое безопасное место), сам сел позади нас, а встречающая Мария Степановна — на одиночное место сбоку, как экскурсовод. Правда, ночью как-то не очень было до экскурсий, и разговор сполз на общие темы. Мария Степановна интересовалась (у единственного взрослого в нашей группе, естественно) как мы докатились до жизни такой. Олег Петрович незамедлительно воспользовался утренним опытом общения с журналистом «Восточки» и рассказывал про нас довольно складно.

Я думала, что в самолёте мы выспались, но равномерное покачивание убаюкивало, и я незаметно провалилась в сон.

Проснулась как от толчка — движение прекратилось! Олег Петрович уже выбрался из машины и оглядывался, уперев руки в бока. Рядом со мной зевал Вовка.

— Приехали?

— Вроде, да.

— Чёт не похоже на город.

— Я так понял, это их база, что ли, — Вовка потянулся и взъерошил волосы. — Сразу сюда приехали, чтоб не два раза не вставать.

— Ага, понятно.

— Ты хоть выспалась?

— Более-менее. Пошли, спросим, где у них, к примеру, морду лица помыть можно?

Удобства обнаружились в рабочем домике. И даже накрытый стол. И целая куча народу — сотрудников этой козоводческой лаборатории, представителей от партийного руководства (в том числе от пионерских организаций), каких-то непонятных вообще людей. Нас тут, оказывается, ждали, и не просто, а с фотоаппаратами — чтобы, тысызыть, в прессе отразить дружеские связи между регионами и так далее.

Если людям попутно нужно прикрыть какие-то дыры по мероприятиям или заполнить нашей встречей таблицы отчётов — я, опять же, не против. Единственное, лишь бы до наших инфа раньше времени не доползла.

— Только мои фотки в нашу «Восточку» не посылайте, — попросила я. — А то моей матушке плохо станет. Вон, Вовка с отцом пусть, они фотогеничные.

Мужчины Вороновы посмотрели на меня скептически, но принципиальных возражений не выдвинули.

За столом нас попросили сказать приветственное слово. Тут уж мужики дружно показали на меня, дескать: а вот она директор, пусть и речь толкает. Пришлось выступить со спичем — лучше всего мне удаётся в конце: «Ура, товарищи!»

Все обрадовались (подозреваю, в основном тому, что речь короткая) и захлопали. Тут же мы выяснили, что более развёрнуто нужно будет высказаться после обеда на конференции… Ни фига себе, ещё и конференция, — ужаснулась я. Ну, да ладно.

Потом нас накормили и повели с экскурсией. Хозяйство мне понравилось, хорошее. В основном, правда, козы пуховые, но молочных тоже много. Мария Степановна очень гордилась своими зааненками — не спорю, хороши. Белоснежные, спокойные. Если верить карточкам удоев — мечта козовода. Подозреваю, она до сих пор надеялась нас переубедить. Но мне не терпелось увидеть альпийцев — и вот они, в следующем загоне, наконец-то! Я с замиранием сердца остановилась у ограды. После белоснежных одинаковых зааненских коз эта группа казалась пёстрым сборищем. Может, из-за этого от них хотят отказаться? Большинство коз были трёхцветными, с переходами светло-коричневых, белых и чёрно-бурых пятен.

Надо сказать, что у альпийцев встречаются самые разнообразные масти. Их подразделяют когда на пять типов, когда на восемь или даже больше — но прикол в том, что мама-коза совсем необязательно принесёт козлят того же типа, что и она сама.

— Здесь, как вы видите, только самки и исключительно взрослые, — специальным экскурсоводческим голосом сказала Мария Степановна. — Козлята подросшие выгуливаются в отдельном вольере, маленькие — в помещениях, по возрастам.

— А вы нам можете рассказать конкретно по козам: какие здесь стопроцентные альпийцы? Про надои, про козлят?

— Конечно, я даже специально для этого взяла журнал…

Козы, так сложилось, в нашем хозяйстве были более «женской» темой. Кого я касалась очень мало — так это, наоборот, свиней. Поэтому мы с козоводческой дамой сперва присели на лавочку и начали увлечённо читать журнал, а потом пошли в вольер и дальше, по помещениям — конкретно отбирать молодняк.

Вова с отцом тем временем добросовестно позировали перед местными журналистами — кто-то же должен был отдуваться, правильно?

Коз получилось много. Двадцать три взрослых, уже доящихся козы, совершенно разных возрастов — от полутора до семи лет. И три козла, причём один из них совершенно гнедого окраса, сильно похож на чешского (я вообще не в курсе, если честно, выделена эта порода уже или нет, знаю только, что она как раз где-то близко к распаду СССР оформилась). Но козлик красивый и самое главное — неродственный всем остальным, завезённый буквально недавно, как раз чтобы избежать близкородственного скрещивания. А тут — пожалте, программу свернули. Мария Степановна вздыхала, но я не могла заставить себя ей сопереживать — я ж выгодоприобретатель!

Помимо взрослых, в стаде числилось ещё