— Простите меня, Купер, но я ведь звала вас назад, чтобы все объяснить, разве не так?

— Да, мисс, — нехотя согласился он. — Но вы смотрели на меня так странно.

— Ну не знаю, — нахмурившись, ответила она. — Я всего лишь хотела рассказать вам об окаменелостях: и то, что они сделаны из камня, и то, что их находят в скалах.

— Так вот в чем дело, мисс? — Его лицо прояснилось самым чудесным образом. — Вот почему вы взяли с собой молоток?

— Мне только непонятно, — вмешался Чарльз, — зачем ты махала им перед лицом Купера? — Он бросил на нее недоумевающий взгляд. — Ведь, кажется, так утверждала Элис?

— Я помахала Динам, а когда обернулась, передо мной стоял Купер. Он сначала целую минуту таращился на меня, а потом бросился бежать… — Кэти замолчала, не в состоянии больше сдерживать смех. Но тут же, вновь посерьезнев, начала рассыпаться в извинениях перед садовником и почти умоляла его остаться. Ее мольбы и чудесная улыбка сразу же завоевали его сердце. Заверив, что даже и не помышлял об уходе, он сказал, что во всем виновата эта глупая Элис, которая все неправильно истолковала.

Садовник удалился, и Чарльз упрекнул Кэти за ее унижение, с которым она умоляла Купера остаться.

— Я уверена, что вовсе не выглядела униженной, — запротестовала она. — Но так как в этом недоразумении была моя вина, то мне нужно было извиниться и просить его остаться. Я поступила так, как нужно.

— Тебе не нужно умолять слуг, чтобы те остались. Пожалуйста, постарайся запомнить, что ты теперь занимаешь более высокое положение.

— Но как?..

— И тебе не следует обращаться к садовнику «мистер», — не слушая, продолжал он. — Купер этого не ожидал.

Кэти не стала спорить, а просто еще раз высказала свое прежнее мнение.

— Я не могу вести себя по отношению к ним высокомерно, — тоном протеста заявила она. — Поль всегда говорил, что все люди равны.

— Поль жил в своем собственном вымышленном мире! — возразил Чарльз с растущим раздражением в голосе. — А теперь ты живешь в реальном мире и чем скорее забудешь о своих возвышенных идеалах, тем лучше!

Он позвонил, и им принесли завтрак. Они молча приступили к еде. Несмотря на молчание, она чувствовала, как Чарльз с трудом скрывает недовольство по отношению к ней. Она печально подумала об отце, всегда таком умиротворенном, искреннем. Следя за высокомерным выражением лица своего собеседника, она думала о том, что же делает с людьми это так называемое цивилизованное общество.

И хотя Кэти со страхом ожидала появления миссис Блайт и ее дочери, она вздохнула с облегчением, когда они наконец появились в гостиной.

Время тянулось бесконечно. Чарльз уехал в понедельник сразу же после завтрака, и, хотя сейчас был всего лишь четверг, Кэти казалось, что она уже целую вечность оторвана от своих вересковых полей. Она бродила по полям, но в конце концов ей пришлось держаться подальше от чужой собственности. Если бы фермер был повежливее, то реакция Кэти могла быть совершенно иной. А так она вполне определенно дала ему понять все, что думает о законах, запрещающих вторгаться в частную собственность, и продолжала пересекать его поля, коль скоро в этом возникала необходимость. Фермер грозил обратиться в полицию, но это ее совершенно не беспокоило, гораздо больше ее встревожило то, что он обещал пожаловаться Чарльзу.

Она исследовала дом, после чего возненавидела его еще сильнее. Кэти не могла примириться с мрачным, гнетущим пространством, темными коридорами и тяжелой мебелью. Ей не нравилась миссис Блайт, хотя она и подружилась с ее дочерью. Она почувствовала в Берил знакомую ей самой тайную печаль, но о разорванной помолвке ей рассказал Стив, сама Берил говорила очень мало, даже со своей матерью. Кэти припомнила, как Чарльз обращался с Берил во время их короткого совместного завтрака. Он держался холодно, но любезно, совсем не так, как с ее матерью. Было очевидно, что между ними не существует симпатии; Чарльз просто терпел дочь мачехи, считая это долгом вежливости.

Стив, как и рассказывал Чарльз, оказался совершенным ребенком; но он был любителем ботаники и очень мало знал о структуре горных пород. При этом он умел слушать, а некоторые его замечания были вполне уместны и даже глубоки.

Вскоре не осталось сомнений в том, что все домочадцы сошлись в одном — они стали считать ее очень странной. И Берил, и ее мать читали только романы, поэтому круг чтения Кэти заставлял их поднимать брови. Стив взял почитать одну из книг Поля, но оказалось, что она слишком трудна для него, и он вернул ее Кэти непрочитанной. Все больше и больше она скучала по отцу, по их оживленным дискуссиям и даже спорам, когда ее собственные теории вступали в противоречие с представлениями Поля. Здесь ей было совершенно нечем заняться, и она опасалась, что в конце концов станет похожей на Стива, интересующегося только сном, книгами и едой.

После ленча она отправилась к старику, в его любимое место — полуразрушенный летний домик, который держался только благодаря плющу и дикой вьющейся розе, плотно оплетавшим его стены и крышу.

Стив был поглощен чтением. Клок седых волос свешивался на книгу, очки съехали на кончик носа. Старик с трудом оторвался от чтения, засуетился, освобождая место рядом с собой. Но Кэти отыскала шаткий стул и храбро села на него, обхватив худые колени тонкими руками.

— Что ты читаешь? — спросила она, невольно обводя взглядом стены комнаты.

— Подумал, что было бы неплохо почитать о твоих пеннинских вересковых полях, — улыбнулся Стив. — Но из того, что я понял, кажется, они не изобилуют флорой.

Ей захотелось узнать, откуда он раздобыл эту книгу, и с удивлением девушка услышала, что он взял ее из библиотеки Грейнджа. На самом деле это была довольно известная книга, разумеется среди обитателей тех мест. Но Кэти и подумать не могла, что Чарльз хранит ее дома.

— Нет, у нас представлены некоторые растения, — сказала она Стиву. — Почвы на поверхности — это кислые торфяники, но они располагаются на песчаниках и сланцах, поэтому огромные пространства покрыты пушицей. У нас растут дикая черника, вереск, разнообразные лишайники, мхи и, разумеется, очень много папоротников.

— Я никогда не путешествовал по этой части Англии, — заметил он с сожалением, — и теперь начинаю думать, что много потерял.

— Как долго ты бродяжничал? — спросила она. Для Кэти в этом не было ничего странного; она встречала так много бродяг на вересковых полях во время своих экспедиций с Полем; часто они приглашали их на ужин и предлагали соломенную постель в своем сарае.

— Почти сорок лет. — Глаза Стива затуманились от воспоминаний. — Чудесная была жизнь, чудесная!

— Почему ты выбрал дорогу?

— Из-за любви, — ответил лаконично старик.

Девушка мягко рассмеялась:

— Так все говорят.

Стив тоже захохотал, его глаза повеселели.

— Наверное, это так, — признался он. — Видишь ли, людям всегда нужна серьезная причина, а эта кажется вполне убедительной. Я выбрал дорогу, потому что искал свободу. Я наслаждался каждой минутой той жизни, хотя теперь, оглядываясь назад, понимаю, что это было эгоистично. Никто не должен уклоняться от своих обязанностей подобным образом.