Девочка замолчала, упрямо глядя на своих спутников.

— Что ты хочешь этим сказать, Жасмин? — нетерпеливо спросил Барда.

Ее глаза потемнели.

— Правители Тилоары предали свой народ. Они заперлись в своем дворце и купались в роскоши, пока страна погибала от голода, запустения, злых колдунов!

— Это правда, но… — начал было Лиф.

— Я знаю, что ты скажешь, — перебила его Жасмин. — Ты уже говорил, что их обманывали слуги Повелителя Теней. Что они слепо подчинялись дурацким правилам, думая, что это их долг. Но я не верю, что можно быть настолько слепым. Все это ложь.

Барда и Лиф молчали. Оба понимали, почему Жасмин, сильной и независимой, так трудно поверить в это. С пяти лет она одна боролась за свою жизнь. Она бы никогда не позволила какому-нибудь там Прандину сделать из нее покорную марионетку.

Теперь ее было не остановить.

— Мы рискуем жизнью, чтобы возродить Пояс Тилоары. А зачем? Чтобы потом вернуть власть королевскому наследнику, который где-то трусливо прячется, пока его страна погибает. Неужели мы и правда хотим, чтобы король вернулся во дворец и продолжал лгать нам? Вот уж спасибо!

Жасмин замолчала и пристально посмотрела на друзей.

Барда разозлился. Он счел это предательством, но Лиф не разделял его мнения.

— Когда-то я тоже так думал, Жасмин, — сказал он. — Я ненавидел само имя старого короля. Был ли он ленив, зол или просто глуп, сейчас уже не имеет значения.

— «Не имеет значения»! — воскликнула Жасмин. — Да как ты…

— Жасмин, единственное, что сейчас важно — это освободить нашу страну от Повелителя Теней, — перебил ее Лиф. — По крайней мере, раньше люди были свободны и не боялись…

— Да, но…

— Мы не можем победить Повелителя Теней оружием. Его колдовство слишком сильно. Наша единственная надежда — Пояс, который наденет истинный потомок Адина. Мы рискуем жизнью не ради короля, а ради нашей страны и народа! Разве ты не понимаешь?

Его слова попали в цель. Жасмин задумалась. Гнев в ее глазах угас.

— Ты прав, — наконец произнесла она. — Злость ослепила меня, и я забыла про нашу главную цель. Извините.

Не сказав больше ни слова, Жасмин обернула голову красным полотнищем, достала кинжал и шагнула в темный пролом в городской стене.

Черные стены казались живыми: из всех щелей выползали полчища крыс с горящими красными глазами и длинными, как хлысты, голыми хвостами.

Лиф поднес ко рту трубку из магазина Тома и дунул в нее. Из отверстия выплыли ярко светящиеся теплые пузырьки, которые озарили темноту, словно маленькие фонарики.

Волна крыс остановилась. Испуганные твари запищали и юркнули обратно в щели в крошащихся стенах.

Самые смелые пытались укусить чужаков за ноги. Однако высокие сапоги и плотная скользкая ткань не позволяли им забраться выше. Остальных можно было стряхнуть, проведя по телу руками в перчатках.

— Крисловская одежда как будто специально создана для того, чтобы ходить по этому городу, — заметил Барда. — Нам повезло, что мы догадались надеть ее.

— И еще нам повезло, что Том дал нам эту трубку, — подхватил Лиф.

И тут у него промелькнула мысль: «Неужели все это — простое везение? А может быть, что-то другое?..» Он и раньше чувствовал, что их словно бы оберегает невидимая рука.

Спотыкаясь, они шли по неровному полу. Лиф выдувал из трубки все новые пузырьки мягкого света. Они медленно поднимались к темным стропилам, которые все еще удерживали потолок. Крысы почему-то не прогрызли древесину — может быть, понимали, что тогда свод обвалится и откроет их убежище солнечным лучам.

Весь город оказался одним огромным строением, бесконечным каменным лабиринтом. Внутри не было ни свежего воздуха, ни света. «Наверное, в этих краях все города строили вот так, — подумал Лиф. — Неткриз такой же».

Повсюду виднелись следы былой роскоши: высокие арки, просторные залы, резное дерево, огромные камины, кухни…

И повсюду полчища крыс.

Лиф споткнулся о какой-то предмет, который звякнул и откатился. Он наклонился поднять его. В пальцы, защищенные перчатками, сразу вцепились несколько крыс.

Это оказался кубок, наверное, серебряный, хотя и потемневший от времени. С тяжелым сердцем Лиф держал его в руках. Он словно увидел несчастных людей, которые, бросив все, покинули свои дома. Мальчик вгляделся в узор на кубке. Где-то он уже его видел. Но где?..

— Лиф! — недовольно окликнул его Барда. Его голос заглушала красная повязка. — Не останавливайся. Неизвестно, насколько хватит этих пузырей. До наступления ночи нам надо быть в каком-нибудь более безопасном месте.

— По крайней мере там, где нет крыс, — добавила Жасмин. Она раздраженно стряхнула зверьков, которым удалось забраться на нее.

Этот жест вызвал у Лифа живое воспоминание. Внезапная догадка пронзила его мозг.

— И если мы найдем такое место, то скажем: «Здесь нет крыс». И эти слова станут благословением.

— О чем ты? — не поняла Жасмин.

На объяснения не было времени. Лиф заткнул кубок за пояс и заставил себя идти дальше. Он расскажет им потом, когда они будут вне опасности, когда…

Подойди ко мне, Лиф из Тила.

Лиф резко остановился и испуганно огляделся. Кто это сказал?

— Лиф, да что с тобой? — Голос Жасмин показался ему бесконечно далеким, хотя она стояла совсем рядом. Он взглянул в ее изумленные зеленые глаза и понял, что она ничего не слышала.

Подойди. Я жду.

Не осознавая, что происходит, Лиф подчинился голосу, шипящему у него в голове, и слепо двинулся на зов. Он шел, быстро приближаясь к центру города. Становилось все труднее дышать спертым воздухом. Пояс Тилоары обжигал кожу.

— Лиф! — закричал Барда.

Но мальчик не мог ни ответить, ни обернуться. Он подошел к широкому коридору, который завершался темным дверным проемом. Оттуда доносился удушающий тошнотворный запах. У Лифа кружилась голова, но он продолжал идти, пока не оказался у дверного проема. Там в темноте шевелилось что-то огромное.

— Кто ты? — еле ворочая языком, пролепетал Лиф.

В ответ послышалось резкое, обжигающее, пронизывающее шипение:

Я — Единственный. Я Риих. Подойди ближе

Темнота. Зло. Страх.

Дрожа всем телом, Лиф приложил к губам трубку и подул в нее. Пузырьки света медленно поплыли к потолку, озаряя огромный парадный зал.

В центре тускло поблескивали кольца гигантского змея. Они были толстыми, как ствол древнего дерева, и покрывали весь пол. В выпуклых холодных глазах светилась злоба. Голову венчала корона, украшенная большим камнем, который сверкал всеми цветами радуги.