— Значит, наврал? — Арама выглядел разочарованным.

— Наврал.

— А про Веру откуда знаешь?

— Так вы же сами сказали.

— А... Правда. Значит, ты подошел ко мне, чтобы выяснить, где моя жена? Ты случайно не в юридическом учишься? На следователя или прокурора?

— Нет, а почему вы так решили?

— Это не я решил, а ты наверняка решил, что я убил твою соседку, то бишь свою жену...

Саша густо покраснел и, не выдержав, улыбнулся.

— Да, примерно такие мысли у меня и были. Это глупо?

— А ты не боишься, что ты не выйдешь отсюда?

— Боюсь... — честно признался он. — Но перед тем как дать мне выпить яду или застрелить меня из пистолета с глушителем, вы все-таки скажите: где ваша жена?

И тут он увидел, что в глазах Арамы блеснули слезы. Настоящие слезы.

— Я и сам не знаю, где она...

— Но ведь вы же были в тот вечер вместе! — выпалил Саша, не успев подумать о последствиях. — Я же сам видел!

— Бедолага! Да ты влюблен в мою Риту. И следил за ней? Понятно. Интересно, и много вас таких?

— И где же вы ее потеряли? — не обращая внимания на издевательский тон доктора, спросил Саша. — Поссорились, она вышла из машины...

— Не фантазируй. Все гораздо проще... Мы были в гостях, и оттуда уже она ушла с другим мужчиной. Вот и все.

— И она больше не вернется?

— Не знаю. Мы с ней больше не виделись, она не звонила. Вот такие дела, парень... Тебя как зовут-то?

— Саша.

— Так может, все-таки выпьешь? Хотя бы пивка?

— От пива не откажусь.

— Вот и отлично. — Оскар пошел на кухню.

— Послушайте, — крикнул ему вдогонку Саша, — но как же вы могли за это время не разыскать ее и не убедиться хотя бы в том, что с ней все в порядке? А что, если вы ошиблись и ее похитили, к примеру? Вы точно знаете, куда и с кем она ушла?

— Можно сказать, знаю... — Он вернулся и поставил на стол перед гостем банку с пивом. — Давай выпьем за знакомство... Знаешь, это даже хорошо, что ты не побоялся и подошел ко мне. Люблю таких людей. Правда, приврал самую малость, но это ничего... Ты действительно встречался с моей женой, разговаривал с нею?

— Не совсем... Просто я ходил за ней: куда она, туда и я. На рынке наблюдал, как она покупала продукты, как смешно торговалась... Она у вас красивая, и я хотел бы познакомиться с ней поближе, конечно. Я понимаю, все это глупо. И то, что мы сидим здесь с вами и пьем пиво, разговаривая о ней, и то, что я признался вам в том, что влюблен в вашу жену...

— Ну, о любви, положим, я слышу первый раз...

— Какая разница. Просто я извелся за эту неделю. Даже стол придвинул к окну, чтобы лучше виден был двор, ваш подъезд... Я и сам не знаю, что со мной.

— Выходит, мы с тобой друзья по несчастью? Да уж, ну и дела...

— Вы мне не ответили: она здорова? Вы наводили справки?..

— Один человек обещал мне ее разыскать, я даже заплатил ему, но пока все безрезультатно.

— А в милицию не обращались?

— Хотел обратиться, но меня отговорили. Если бы это было настоящее похищение, я бы, разумеется, не раздумывал. Но Рита ушла сама, ее никто не заставлял. И один мой приятель видел, как она садилась вместе с этим типом в его машину. Так какой смысл обращаться в милицию? Меня же на смех подымут.

— Я мог бы вам помочь, если бы знал хотя бы имя и фамилию того... с кем она ушла.

— Он не москвич, а потому бесполезно искать через паспортный стол или подобную контору. Он птица хоть и высокого полета, но залетная, хищная. К тому же он не русский, вот только национальность я его так и не понял. Зовут Амфиарай. Ты когда-нибудь слышал такое имя?

— Нет, но похоже на что-то греческое.

— Вот я его греком про себя и зову.

— Они давно знакомы? — осторожно спросил Саша, тихо ставя пустую банку на стол. — Амфиарай и Рита?

— Мой приятель, тот самый, Ащепков, мать его, утверждает, что они познакомились как раз на той вечеринке... И я даже верю ему. Одного не могу понять: как это моя Рита, такая домашняя клуша, вдруг решилась сбежать с первым встречным, даже не позвонив мне. Если бы мы с ней ругались или жили плохо, то было бы понятно. Но... ведь ничего подобного! Все было замечательно.

Саша вдруг понял, что этот несчастный доктор, даже и сам того не подозревая, страшно рад, что наконец-то ему есть перед кем выговориться, а потому слушал его, не перебивая.

— А ты говоришь... Может, перекусим? Хочешь, я пожарю яичницу?

— Нет, мне пора. Вы уж извините, что я так нахально вторгся к вам, разбередил душу. Я попробую найти этого Амфиарая. Фамилию его знаете?

— Знаю. Динос. Амфиарай Динос. Так ты не забывай меня, заходи. Запиши мой телефон...

— А вы на всякий случай мой. Вдруг пригожусь.

Саша вышел от доктора Арамы с приятным чувством: ему доверились, ему открыли душу, ему дали номер телефона, по которому он теперь имеет полное право звонить. Для первого раза это неплохо. Да и вообще, дружба с таким человеком, как Оскар Арама, многого стоит.

О нем, как и о Рите, Саша впервые услышал от своей матери, которая в свое время лечилась у него. Она, несмотря на все свое уважение к доктору, все равно считала его слишком старым для такой молодой и красивой жены, как Рита. И так случилось, что отчасти именно ее разговоры и послужили причиной повышенного интереса Саши к взрослой женщине, видеть которую он мог каждый день из своего окна. Сашина мама, не подозревая об этом, время от времени лишь подогревала этот интерес, рассказывая какие-нибудь пикантные подробности из супружеской жизни доктора Арамы, суть которых всегда и неизменно сводилась к одному: Рите нужен другой мужчина, который мог бы в корне изменить ее жизнь и наполнить другим смыслом. «Я вообще не понимаю, что их связывает. Говорят, что он даже не позволил ей в свое время учиться, представляешь? Ненавижу таких мужиков! Он что же это думает, что она так всю жизнь и просидит взаперти? Вот увидишь, когда-нибудь она его бросит...»

Понятное дело, что разговоры эти не были предназначены для ушей сына-подростка, а потому велись они преимущественно на кухне, когда Сашины родители оставались одни. Окно кухни выходило как раз во двор, и появление Риты уже само по себе являлось своеобразным источником темы для разговора. И Саша, сначала невольно, а потом уже и специально, стал подслушивать, что же такого нового расскажет его мать про эту семью, про Риту. И получалось, что Рита, рано вышедшая замуж за Оскара, глубоко несчастна. Слушая все это, Саша никак не мог взять в толк, с чего это его мать приходит к таким выводам, ведь он сам видит Риту чуть ли не каждый день, и она вовсе не похожа на несчастного человека. Лицо у нее, как правило, спокойное, взгляд приветливый, она охотно здоровается с соседями, улыбается. Ей нравится делать покупки, она любит разговаривать с продавщицами, смеется, шутит. Разве так может себя вести особа, чей психологический портрет в сугубо мрачных тонах рисовала Сашина мама? И однажды Саша вдруг все понял. Это произошло в тот незабываемый пасмурный день, когда его мать, Ирина Васильевна Алфимова, вдруг появилась перед сыном и мужем в новом голубом платье, сильно напоминающем по фасону платье Риты, и распущенными на ее же манер длинными волосами и объявила чуть ли не со слезами радости на глазах двум своим близким людям, что она полюбила другого человека и уходит к нему. И ушла. А спустя несколько дней, когда отец рассказал сыну, что Ирина Васильевна ушла к мужчине много младше ее, Саша сразу понял, почему его мать так интересовалась жизнью своей молодой соседки. Она словно подготавливала своего мужа психологически к тому, что и ей, не старой еще женщине, не поздно начать все сначала с другим, более молодым мужчиной. И хотя отец был старше матери всего на шесть лет, Ирине Васильевне, видимо, и этой разницы в возрасте оказалось достаточно, чтобы бросить мужа и уйти к другому мужчине. Но ее сомнительное счастье продлилось не больше недели, и она вернулась домой. Ее новоиспеченный сожитель, жених и любовник в одном лице, оказался уголовником, обобравшим свою «возлюбленную» подчистую. Она вернулась рано утром, с синим лицом, выбитым зубом и в одном халате на голое тело.