Мариана посмотрела на него и встретилась с ним взглядом. Чувствовал ли Анджело то же притяжение, что и она? Неужели ему тоже интересно, что произойдет, если они рискнут отдаться взаимному влечению? Усилием воли Мариана заставила себя сконцентрироваться на работе.

Но дальнейшие поиски ничего не дали.

— Мы словно пытаемся найти иголку в стоге сена, — заявил Анджело.

— Это потому, что поиск только начат. Дальше будет проще.

— Мне бы очень хотелось найти несколько фотографий.

— Мы их найдем. Давайте потрудимся еще.

Анджело взглянул на часы, затем на нераскрытые коробки.

— Мы же не собираемся просмотреть все эти коробки сегодня?

— Нет, но за час можно продвинуться вперед еще немного.

— Ладно. Только при условии, что я угощу вас ужином в ресторане.

Мариана замерла. Ужин! В ресторане! Вдвоем! Это куда интимнее, чем обед. Она не могла позволить себе так осложнить ситуацию, а потому поставила свое условие:

— Мы закажем еду сюда и поделим ее пополам. Идет?

— Идет!

Когда они доели заказанную пиццу, Анджело предложил отвезти Мариану домой.

— Я согласна. При условии, что сначала мы еще полчаса пороемся в коробках, — ответила она.

Анджело не смог удержаться от улыбки.

— Все в моем офисе утверждают, что я трудоголик. Но вы тоже уходите в работу с головой, не так ли?

— Мне нравится работать, — улыбнулась в ответ Мариана. — Так вы встретитесь с моим научным руководителем завтра утром?

— Конечно.

— Потом мы проведем полчаса в Национальной галерее, а после, чтобы наверстать упущенное время, я поработаю подольше.

— Строго говоря, вы мой консультант, а не сотрудник, и у вас нет почасовой ставки. Вы сами устанавливаете, сколько часов в день работать, — напомнил ей Анджело.

— Я знаю, но… — Мариана развела руками. — Мне хочется поскорее закончить поиски.

— Может, нанять временного помощника? — спросил он.

Она покачала головой.

— Если над чем‑то работает слишком много людей, от их внимания могут ускользнуть важные детали.

— А вы хотите, чтобы доказательства были найдены вами?

— Да. Мной или вами. Ведь мы — команда.

Сердце Анджело пропустило удар. «Команда»!

Но он тут же напомнил себе, что Мариана говорит о работе, а не о личных отношениях. Необходимо похоронить глубоко в сердце свое влечение к ней — точно так же, как он похоронил там все свои эмоции после развода. «Ты должен оставаться спокойным, собранным, хладнокровным! — приказал себе Анджело. — Сосредоточься на поисках, а не на том, как тебе нравится проводить время с Марианой!»

Он отвез ее домой и договорился встретиться с ней утром у входа в университет.

Затем Анджело отправился домой и засел за чтение дневников, убеждая себя, что завтра, возможно, найдется еще один кусочек головоломки.

Утром Анджело встретился в университете с Марианой. Сегодня она была в джинсах, футболке и парусиновых туфлях. Ожидая его, она стояла прислонившись к стене и читала книгу.

— Доброе утро, — подойдя, сказал он.

В ответ Мариана так мило улыбнулась, что сердце Анджело пропустило удар.

— Привет! — Она сунула книгу в сумку. — Пойдем, я познакомлю вас с Джереми, мы расскажем ему о том, что нам уже удалось выяснить о коллекции вашего дедушки.

После встречи с ее научным руководителем Мариана, как и обещала, привела Анджело в Национальную галерею на Трафальгарской площади и предложила:

— Итак, давайте выясним ваши пристрастия в живописи! Начнем со старинных полотен.

Она провела его по залам к картине Боттичелли.

— «Венера и Марс». Написана в конце пятнадцатого века. Не так знаменита, как работы этого художника, выставленные в галерее Уффици. Здесь Венера изображена бодрствующей, а Марс — спящим. Это аллегория, означающая, что любовь побеждает войну. — Она улыбнулась. — Но автор намекает еще и на непристойные вещи.

— Непристойные? — наморщил лоб Анджело. — Но ведь Венера полностью одета, а Марс прикрыт набедренной повязкой.

— Присмотритесь. Маленькие сатиры стащили его копье и играют с ним. Хотя один из проказников трубит ему в ухо, Марс не просыпается. Он… хм… обезоружен.

Анджело внезапно понял, что она имела в виду.

— Хотите сказать, что Марс только что закончил заниматься сексом с Венерой, а затем заснул?

Он чувствовал жар во всем теле. «До чего я дошел! — подумал Анджело. — В художественной галерее говорю с Марианой Теккерей о сексе!» Должно быть, выражение лица выдало его, потому что она улыбнулась ему самой дерзкой улыбкой, и Анджело немедленно захотелось поцеловать эту женщину и посмотреть, сможет ли он разжечь в ней такую же страсть. Он понимал, что это плохая идея, но сопротивляться ей было нелегко.

— В любой картине всегда можно найти скрытый смысл, — сказала Мариана. — Эта работа вам нравится?

— Неплохая, — ответил Анджело, пытаясь быть дипломатичным.

— Но вы бы не захотели, чтобы она висела на стене в вашем доме?

— Я бы не стал тратить на нее деньги, — признался он.

— Значит, она вас не впечатлила?

— Нет.

— Ладно. Картины эпохи Возрождения вам не нравятся, хотя половина вашей семьи родом из Флоренции. — Она отвела его в другой зал. — А как насчет этого? Джон Констебл «Телега для сена».

— Красивый пейзаж, — заявил Анджело, снова пытаясь не обидеть Мариану.

На его взгляд, это была обычная картина, которая никогда бы не привлекла его внимания.

— Это место на реке Стаур и сегодня выглядит точно так же… Но я вижу по вашему лицу, что вы просто пытаетесь быть вежливым. Пейзаж начала девятнадцатого века вас тоже не тронул. Как насчет маринистов? Она повела его за угол. Уильям Тернер «Последний рейс корабля „Отважный“».

Эта картина пришлась Анджело по вкусу чуть больше предыдущих.

— Мне нравится небо, — уточнил он.

— Но не сам корабль?

Он наморщил нос.

— Ладно. Давайте попробуем что‑нибудь из более позднего времени. — Они перешли в другой зал. — Вот «Наводнение» Моне.

Анджело покачал головой.

— Нет. Это немного… — Он запнулся, подбирая подходящее слово. — Размыто.

Мариана улыбнулась.

— Это слово неплохо описывает воду. Что ж, и французский импрессионизм вам не подходит. А как насчет этого?

— Даже я могу узнать Ван Гога, — сказал Анджело. — Это его «Подсолнухи».