Разговор между людьми Сентено и жителями острова был недолгим. Большинство из местных удалились в сторону таверны или разошлись по своим домам, будучи убежденными, что Хусто Гаррига и его компания способны применить оружие, если их к тому вынудить.

Увидев, что двое из его людей возвращаются, ведя с собой дона Хулиана. Дамиан Сентено спустился вниз и встретил его прямо на крыльце, чтобы островитяне, наверняка следившие за ним из своих окон, могли хорошо все видеть.

— Где твой кум? — не здороваясь, спросил он. — Как это ему удалось так быстро скрыться?

— Я не думаю, что он убежал, — ответил Хулиан, силясь сохранять спокойствие. — Возможно, он вышел на промысел или решил спрятать свой баркас в надежном месте. Никому ведь не хочется, чтобы сожгли его лодку. Это самое страшное преступление, которое только может быть совершено в наших краях.

— Думаю, убийство беззащитного юноши — преступление намного более ужасное.

— Как сказать… Есть категория людей, которые только и делают, что бродят в поисках смерти.

— Это что, угроза?

— Я никогда никому не угрожаю. Здесь живут мирные люди, которые во всем слушают свою совесть. Что бы ни случилось…

— Будем надеяться, что так, — тихо ответил Сентено. — Война вам не подходит. Зато мои люди прямо-таки рождены для нее.

— Мы это уже поняли. Но в чем виновен бедный Торано? Его даже не было в Плайа-Бланка в ночь святого Хуана. Он выходил на промысел.

— Кто такой Торано? Тот, чья барка сгорела? Скажите ему, что я сожалею. Однако он мог бы быть более осторожным. А может, всему виной его друзья? — Сентено пристально посмотрел Хулиану в глаза, пытаясь понять, осознал ли тот смысл сказанного. — Пусть он лучше объяснит своим соседям, что тот, кто покрывает преступника, нарывается на крупные неприятности. — На губах Дамиана заиграла злая усмешка. — Я понимаю, что с этим трудно смириться, однако заявляю, что никто — повторяю, никто — не будет жить спокойно на этом острове до тех пор, пока не объявится Асдрубаль Пердомо. Вы меня поняли?

— Я это понял в тот день, когда вы ступили на нашу землю, — ответил дон Хулиан, голос которого слегка дрожал от едва сдерживаемого возмущения. — Это вы никак не хотите понять. Асдрубаль не настолько глуп, чтобы вернуться сюда из-за человека, который поджигает баркасы, вернуться в место, где его непременно убьют. Мы организовали сбор пожертвований и, работая вместе, скоро купим Торано новый баркас. Но и целый остров не сможет воскресить Асдрубаля, если его зарежут, посему никто не хочет его возвращения. Подумайте над этим. Когда придет время и вас и ваших друзей станут есть черви, Плайа-Бланка будет жить своей жизнью, как и прежде, как одна большая семья. Иногда, конечно, и у нас случаются ссоры, однако семья она на то и семья, чтобы вместе преодолевать все беды и невзгоды. И я с гордостью стану рассказывать своим внукам, как мы все вместе купили баркас Торано Абрео. Но я лучше умру, чем стану рассказывать им о том, как мы предали одного из наших братьев. Вы меня поняли?

— Отлично понял. Но вы еще меня не знаете.

— А вы нас. Ведь нам всем вместе легче узнать, что вы за человек, чем вам проникнуть в душу целого селения.

— Вы что, хотите рискнуть и стать героями?

— Вовсе нет! — твердо ответил дон Хулиан. — Но мы не желаем, чтобы кто-то ходил по нашей земле и пытался нас напугать. Мы люди моря. Кое-кто из нас пережил сто штормов, а другие по три раза в жизни тонули. Большинство из нас тоже были на войне, однако мы не считаем это ни профессией, ни поводом для гордости. — Он ткнул в собеседника узловатым, покрытым мозолями указательным пальцем. — Хочу дать вам один совет. Раскройте хорошенько глаза и осмотритесь вокруг. Здесь очень переменчивые ветры, и если загорится еще один баркас, не ровен час, как пламя перекинется и на этот дом. Крыша здесь старая и вспыхнет, словно ее керосином облили. — С этими словами он развернулся, чтобы уходить. — А сейчас я должен идти. Я не могу терять целый день за пустыми разговорами. Да и Айза Пердомо утверждает, что именно на этой неделе повалит тунец…

Дамиан Сентено смотрел, как дон Хулиан не спеша спустился к берегу и зашагал к своему баркасу, и на какое-то мгновение в его душе поселился если не страх, то сомнение. Запугать людей, заставить их грызться друг с другом — эта тактика хорошо работала во время войны, когда повсюду царили ненависть и страх. Однако с такими людьми, как эти, с людьми, которые каждый день рисковали жизнью, каждый час бросали вызов стихии, способной сокрушить горы и стереть с лица земли целые острова, и изо дня в день одерживали над нею верх, надо было вести себя по-другому.

— Похоже, они не такие уж и слабаки, которые разбегаются в разные стороны, подобно кроликам, стоит им только почувствовать опасность, — сказал он себе. — Наверное, они из той породы людей, которым следует покрепче прижать пальцы… Хусто! — позвал он своего помощника, все еще стоявшего у баркаса. — Хочу что-то сказать тебе!

Наедине, в комнате, когда-то бывшей салоном покойной Сеньи Флориды, которая умела предсказывать будущее по внутренностям акулы маррахо, он рассказал Хусто о своих страхах и твердо добавил:

— Нельзя им дать время очухаться. Нам нужно нанести им удар такой силы, чтобы они поняли, что мы намерены действовать серьезно…

— Что мы должны сделать?

— Дать им понять, кто здесь командует.

— Думаю, они это и так уже знают. Командуем здесь мы.

— Да, — согласился Дамиан Сентено. — Но они думают, что без оружия мы не что иное, как пустое место. И пока они так думают, они нам никогда не покорятся. Нужно показать им, что мы на самом деле сильны. С оружием или без него.

У Дамиана Сентено было время как следует разузнать об обычаях Плайа-Бланка, и он выбрал удачный момент между девятью вечера и полуночью, когда в единственной таверне, превращавшейся иногда в казино, около десятка человек играли в карты или вели разговоры о событиях, произошедших в последнее время в поселке и потрясших местных жителей.

Дамиан Сентено со своими людьми неожиданно возник на пороге и тут же направился к стойке, грубо сколоченной из досок старых баркасов и толстых, принесенных прибоем к берегам Папагойо бревен, и потребовал лучшего вина из Уги и шесть стаканов.

Трактирщик Исидоро на несколько мгновений опешил. Пробежавшись взглядом по лицам завсегдатаев, которые прервали игру и теперь молча смотрели на чужаков, он хотел было отказать вошедшим, однако, сообразив, что этим самым он только ухудшит ситуацию, выставил стаканы на барную стойку и принялся наполнять их, разливая вино из одного из самых своих больших кувшинов.

— Всем добрый вечер!

Голос Дамиана Сентено прозвучал ясно и четко. Здороваясь, он повернулся в сторону присутствующих. Он опирался на стойку и демонстрировал людям, что под его распахнутой рубахой нет никакого оружия.

Пятеро головорезов последовали примеру своего предводителя, и даже самый тупой островитянин понимал, что, хоть они и пришли без оружия, намерения у них были самые что ни на есть серьезные.