Я замер с недонесённой до рта ложкой. Так углубился в мысли, что совершенно позабыл о том, что не один тут. А собственно, с чего-то надо начинать, правда?

– Приедет Верне и тебя в эту холодную посадит, дурья твоя голова. Думай, что говоришь, – Матильда буквально полыхнула негодованием и опасением. При этом я заметил, как она бросила короткий взгляд на дверь, выходящую на улицу.

– Я и думаю!

Аделаида стукнула ладонью по столу, отчего моя тарелка подпрыгнула, а я удивлённо распахнул глаза. Вот это женщина – зашибет и не заметит.

– Что-то незаметно, – прошипела рассерженной кошкой Матильда.

– Я согласен с Аделаидой, – сунув в рот ложку, деловито перевёл взгляд с одной спорщицы на другую. – Не дело, когда в собственном доме опасаешься любого угла.

– Вот! – Аделаида просияла похлеще натёртого пятака. – Даже милорд со мной согласен, а ты всё споришь.

– Да как вы не понимае… те, – начав в начале предложения распаляться, Матильда под конец буквально сдулась, медленно переводя взгляд с кухарки на меня.

Глаза у неё при этом были такие, что я бы засмеялся, но приходилось держать серьёзное выражение лица.

– Что? – спросил, отодвигая пустую тарелку. – Спасибо, было вкусно.

– Ми…

– Ох!

Послышался вскрик, грохот, тихое ругательство, всхлип, потом ещё одно ругательство, а затем над столом показалась макушка кухарки, а после и совершенно ошалелые глаза.

– Ты в порядке? – заботливо поинтересовался я, наблюдая, как глаза женщины становятся круглыми от удивления. – Ничего не ушибла?

Рядом заухала, как сова, Матильда. Посмотрел на неё, тут же подскакивая и помогая сесть на стул. Она вся побелела и выглядела так, словно ещё немного и рухнет в обморок. Что же они такие впечатлительные. Одна со стула свалилась от неожиданности, другая сознание терять надумала.

– Ты как? – засуетился я, боясь, что у женщины что-нибудь остановится или замкнет, всё-таки обе они были в возрасте, и такие волнения довольно опасны.

Матильда, вместо того чтобы ответить, схватила меня за руку и состроила такие глаза, что я конкретно так испугался за её состояние.

– Молчите, милорд, – прошептала она, взглядом указывая на дверь.

Я глянул туда же, замечая, как из кухни буквально выкатилась Аделаида, но через минуту вернулась, вся красная, взволнованная.

– Ушёл, проклятый помёт бешеной самки трухана, – зло буркнула кухарка, отдуваясь.

– Бегом в деревню, к мужикам! Скажи, ловить, вязать и в холодную!

Матильда едва не подпрыгнула, но моя рука на её плече удержала женщину на месте. Честно говоря, всё происходило так быстро, что я даже не успевал отреагировать.

Вот Аделаида смешно надувает губы, разворачивается, подхватывает юбки, на какое-то мгновение я замечаю её затянутые в шерстяные чулки ноги. А потом на кухне воцаряется звенящая тишина.

– Хм, – выдаю единственно связную мысль и сажусь на стул напротив травницы. – Поймают? – спросил, внимательно рассматривая бледное лицо женщины.

Честно говоря, я знал, что этот мужик караулит под дверью. Просто на самом деле думаю, что не дело в собственном доме привечать стукачей, а значит, пусть бежит, мужики поймают. Уверен – никуда он отсюда не денется.

– Обязательно, милорд, – ответила, и её глаза буквально затопило слезами. Крупными таким, чистыми. Плакала молча, даже не всхлипнув, жадно всматриваясь в моё лицо, поджимая трясущиеся губы и сминая пальцами серый платок. – Очнулись.

Сказала, не спросила. Я кивнул, отворачиваясь. Почему-то смотря на неё, самому нестерпимо захотелось зарыдать. Неужели это на меня так действует молодое тело Наяля? Или же это от того, что я полностью ощущаю всю ту бурю, что бушует в душе травницы? Понятия не имею.

Плакать мне не хотелось. Резко встал и стал ходить, заложив руки за спину, чтобы хоть как-то себя отвлечь. Вот блин, женщины! Всю душу вывернут!

– Давно, милорд? – всё же коротко всхлипнув, спросила, вытирая своим платком глаза.

– Как очнулся несколько недель назад.

– Ах, так вы всё это время… – вскинула руки и обиженно надулась.

– Да, сама понимаешь, – остановился и сложил руки на груди, рассматривая почерневшие от времени и каждодневной копоти стены и потолок. – Я ничего не понимал, был напуган. Решил затаиться. Кстати, что со мной такого случилось? У меня всё тело так болело, будто по мне табун диких лошадей потоптался.

– Вы упали с крепостной стены, милорд, – почему-то шёпотом сказала травница.

– Упал? – я удивлённо вскинул брови, поворачиваясь к ней. – Или столкнули? Что я мог там делать?

– Или столкнули, – с готовностью кивнула Матильда. – Вы туда никогда не ходили, да и я постоянно присматривала, но в тот день отвлеклась, а когда хватилась вас, то никак найти не могла, пока Аделаида не прибежала вся в слезах. Думала, не выхожу вас, милорд. Плохи очень были. Горячка вас била страшная, все соки из вас выпила. А вот поди же как всё обернулось…

– Это да, – я сел обратно на стул и осторожно стер с лица пожилой уже женщины слезинку. – Не плачь, я ведь живой.

Вот зря я так. Матильда просто затряслась вся, захлюпала носом и заплакала пуще прежнего. Что с ней делать, я не знал, поэтому сидел и беспомощно смотрел, пока на кухню не влетела румяная, запыхавшаяся кухарка.

– Поймали, милорд, – заулыбалась она. – Ух, проклятущий змий, потроха шелудивого пса. Решил смыться к своему хозяину. Но мужики его заломали, бока хорошенько намяли, лицо теперь синее, как и положено. В холодную кинули. – Женщина, отдышавшись, уставилась на меня во все глаза. – Милорд, – её глаза подозрительно увлажнились. – Это правда.

Поняв, к чему всё идёт, я подскочил как ужаленный и рванул к выходу.

– Пойду, гляну, чего там, – почти выходя, сказал, слыша сдвоенный всхлип. По спине мурашки стадом покатились. Вот это атака! Никакой нормальный мужик не выдержит подобного психологического приёма.

– Оденьтесь, простудитесь! – догнал меня крик Матильды, но я решил, что лучше обогну и зайду с парадного, чем вернусь обратно на кухню.

В итоге мужичок после моего допроса куда-то пропал. Я уж испугался, подумал, что убежал, но деревенские мужики лишь довольно покрутили усы, прикрыли глаза и сказали мне не волноваться и не думать о всяких мелких неприятностях.

Мужичок много не знал, он лишь исправно докладывал Верне всё, что говорилось и делалось в замке и в околозамковой деревне. Оказалось, многие пострадали от стукача, что ему и аукнулось. Деревенские, как узнали, что настоящий хозяин снова в своём уме, так быстро всё припомнили. В общем, после допроса стукача я больше не видел, но понимал, что живым я его вряд ли когда-нибудь увижу.