Кровь Фан Му, только-только успокоившаяся, забурлила вновь. Он вопрошающе уставился на Ма Кая. Тот встретил его взгляд без страха, с презрительной гримасой, будто перед ним неразумный подросток.

«Возьми себя в руки. Он начинает тебе доверять. Ты можешь все испортить».

— Правильно ли я понимаю, что вы… — Фан Му прилагал максимум усилий, чтобы говорить спокойно, — что вы с уважением относились… к этим женщинам?

— Ну конечно. — Голос у Ма Кая был серьезным. — Говорю вам: я убивал по настоятельной необходимости. Незачем было причинять им лишние страдания.

Тут Ма Кай уронил голову и ненадолго задумался. А выпрямившись, искренним тоном задал вопрос:

— Может ли мой случай считаться настоятельной необходимостью? Помню, в колледже один профессор рассказывал нам, как в Британии судили двух человек, Дадли и Стивенса[5]. Их обвиняли в каннибализме. Вот и у меня такая же ситуация. Я просто пытаюсь выжить. Если у вас будет такая возможность, окажите мне услугу — поговорите с судьей. Скажите, что это была настоятельная необходимость.

— Обязательно, — сказал Фан Му, не собираясь дальше развивать эту тему. — Давайте вернемся к девочке. Как вы себя чувствовали, когда выпили ее кровь?

— Великолепно! Голова чистая, сил хоть отбавляй. В конце концов, она была ребенком. — Ма Кай ненадолго затих, вспоминая то ощущение, на лице у него проступило довольство. — В ту ночь я отлично спал и еще много дней потом был в прекрасном настроении. Когда они молодые, все совсем по-другому…

— Так вы поэтому решили выбирать маленьких девочек?

— Точно, — без тени смущения подтвердил Ма Кай. — Их кровь идеальна.

Фан Му поглядел ему прямо в глаза. Он представлял себе, как Сю Чжи в ужасе извивалась, привязанная к постели. Что этот человек чувствовал, когда связывал ее? Радость? Возбуждение? Или удовлетворение?

Заметив выражение его лица, Ма Кай поспешно добавил:

— Вы думаете, я думал только о себе? Но ведь так я продержался бы куда дольше! — Он снова уронил голову. — И навредил бы меньшему количеству людей.

— Вы больше никому не навредите!

Стоило этим словам вылететь у него изо рта, как Фан Му ощутил злорадное удовольствие. Больше ему ни о чем не хотелось спрашивать. Пусть отправляют этого парня хоть прямиком в ад. Он начал собираться; руки у него тряслись. С большим трудом ему удалось вытащить кассету из магнитофона.

Он сунул ее в рюкзак, в последний раз посмотрел на Ма Кая, подошел к двери и нажал на красную кнопку. Ответа не было.

* * *

Все время, пока Фан Му разговаривал с Ма Каем, Тай Вей находился в контрольной комнате, откуда наблюдал за происходящим с экрана. Рядом с ним стоял тюремный охранник с дубинкой. Хотя он тоже смотрел на экран, мысли его стремились в дежурку на другом конце холла, откуда доносились возгласы его коллег — то восторженные, то возмущенные.

По телевизору транслировали отборочный матч Кубка мира: Франция против Южной Кореи. Счет был 2:2. Зидан получил травму и выбыл из игры.

Внезапно у Тай Вея зазвонил мобильный телефон. Он взял трубку.

— Алло, офицер Тай? — спросил голос на другом конце. — Это Маленький Чен из участка Хоньюаня.

Тай Вей уже собрался спросить, кто такой Маленький Чен, но тут раздался сигнал, что звонят по другой линии.

— Офицер Тай? Это Сю Лянсен.

Тай Вей совсем запутался. Кто такой, черт побери, Сю Лянсен?

— Спасибо, спасибо вам, — тараторил Сю Лянсен между всхлипами. — Вы спасли мою дочь, спасли всю нашу семью! Спасибо вам, офицер Тай!

Теперь Тай Вей вспомнил. Сю Лянсен — отец Сю Чжи, девочки, которую они отыскали.

Следующие десять минут Тай Вей потратил на то, чтобы постараться убедить Сю Лянсена не приезжать немедленно в городской департамент и не вручать ему наградную шелковую ленту. А поскольку в изоляторе мобильный телефон принимал плохо, ему пришлось выйти в холл, чтобы скорее покончить с разговором.

— Что-то с чем-то, — бормотал Тай Вей себе под нос, быстро возвращаясь из холла обратно. У дверей дежурки он заметил охранника с дубинкой — тот с приоткрытым ртом уставился в телевизор, где Пак Чжи-Сун только что элегантно обошел Кристофа Дюгарри.

Тай Вей покачал головой и зашел в контрольную. Кинул взгляд на экран. И заорал:

— Сюда, скорей! Открывайте двери!

* * *

Фан Му задержал дыхание и нажал на кнопку второй раз. Опять ничего.

Лоб его быстро покрывался по́том.

Что делать, развернуться? У него за спиной — самый опасный сукин сын, какого ему доводилось встречать.

Тем не менее Фан Му развернулся к преступнику лицом. Нельзя показывать ему свой страх, он непременно этим воспользуется.

— Охранник отошел в туалет, — сказал студент, притворяясь спокойным, и сел обратно на стул. Он еще постарался придать взгляду холодность, оглядывая Ма Кая.

Но то, что он увидел, его потрясло.

Доверчивость и искренность, светившиеся в глазах Ма Кая буквально минуту назад, теперь исчезли, сменившись острой ненавистью.

Вы больше никому не навредите — так он сказал обвиняемому?

«Идиот! Зачем надо было его дразнить»?

Следовало как-то отвлечь его внимание.

— Повреждения у вас на голове — откуда они? — спросил он, вытаскивая из пачки сигарету и держа ее уголком рта. Пришлось несколько раз щелкнуть зажигалкой, прежде чем удалось наконец прикурить.

Ма Кай не издал ни звука. Он продолжал неотрывно смотреть на Фан Му.

И тут студент вспомнил. Первая ночь Ма Кая в камере — он напал на другого заключенного. Наверняка синяков ему наставили охрана и сокамерники.

— Вы на кого-то напали?

Хотя Ма Кай не ответил, его дыхание стало тяжелым.

Заметив эту перемену, Фан Му занервничал еще сильнее. Однако продолжал говорить.

— Что произошло? Вы пили его кровь? Мне казалось, вы упоминали, что мужская кровь слишком густая и плохо усваивается.

«Черт! Ну вот зачем я опять…»

Рот Ма Кая исказился в кривой усмешке.

— За неимением лучшей сгодится. Твоя, например.

В его глазах мелькнуло голодное выражение — как у летучей мыши, ищущей добычу.

У Фан Му закружилась голова. Он сухо рассмеялся: