В Москве мы долго кружили в районе Новых Черемушек, пока, наконец, не остановились около обычной пятиэтажной «хрущевки». Когда мы вышли из машины, Бородавкин повел меня почему-то в подвал, объясняя на ходу, что там и находится его офис. Иван Иванович отпер большой навесной замок, сказав попутно, что он его собственного изобретения и ни один вор его не сможет открыть, и распахнул передо мной дверь, приглашая войти. Внутри я с большим интересом осмотрелась – обстановка была самая «волшебная»: под потолком висели многочисленные пучки сухой травы, так что приходилось низко склонять голову, чтобы не задеть ее и не обсыпаться с ног до головы, на стенах были размещены чучела летучих мышей, в одном углу стояло помело, а во втором низкий диванчик, покрытый разноцветным лоскутным одеялом, на который Бородавкин и пригласил меня сесть и даже откинуться на подушки. Вдоль одной из стен стояла непонятная аппаратура, на которой мигали разноцветные лампочки, и я совсем было настроилась на чудеса, как вдруг раздался с детства знакомый каждому из нас звук бульканья спускаемой воды, и, приглядевшись, я увидела аж четыре канализационных стояка, что несколько подпортило впечатление. Вдруг я почувствовала ненавистный каждой нормальной хозяйке запах грязной посуды и давно не выносившегося мусорного ведра и осторожно спросила:

– Иван Иванович! Вы что же, здесь и живете?

– Ну что ты, Маняша! – воскликнул он. – Просто, бывает, заработаешься за полночь, вот и остаешься здесь ночевать. Иногда такие сложные случаи попадаются, что сначала и не знаешь, с какого бока к ним подступиться! Дьявол ведь большой проказник и выдумщик! На всякие новые штучки не скупится! – развел руками он и пообещал: – Я, Маняша, сейчас соответствующую обстановку создам, чтобы тебе удобнее было запись смотреть и правильно все воспринимать.

– Да не беспокойтесь! – попыталась остановить его я, но он и слушать не стал.

Бородавкин приглушил свет, зажег ароматические палочки, и по подвалу, заглушая малоприятные запахи, поплыл аромат восточных благовоний. Потом он включил магнитофон, и раздалась музыка релаксации – тихий плеск набегающих на берег волн.

– Ну вот, Маняша! Теперь и посмотреть можно! – сказал он, ставя кассету в видеомагнитофон и садясь рядом со мной.

На экране телевизора появилась наша дача, снятая в инфракрасном диапазоне, и Бородавкин принялся объяснять.

– Вот посмотри! – Он показал мне на угол экрана. – Видишь это пятно?

Откровенно говоря, ничего особенного я не увидела, а уж пятно тем более, но на всякий случай согласилась, чтобы он не усомнился в моих экстрасенсорных способностях, которые совсем недавно так восхвалял.

– Да-да! Вижу! А что это?

– Призрак невинно убиенной души! – значительно сказал он. – Да тут их много! Это души тех воинов, которые пали на поле брани. А вот твой муж насмехался над ними, а они этого не любят. Как бы беды с вами после этого не случилось!

– Но вы же нам поможете? – с надеждой спросила я.

– Конечно, помогу, – охотно заверил он меня. – А теперь вот сюда посмотри, – он снова ткнул пальцем в экран. – Что ты видишь?

Я старательно вглядывалась, а потом действительно начала различать на светлом фоне какие-то черные черточки, о чем Ивану Ивановичу и сказала.

– Так это же и есть твой барабашка! – воскликнул он.

– А я надеялась, что он совсем другой! – разочарованно сказала я. – Что-то вроде Чебурашки!

– Глупая ты еще, Маняша! – тихонько рассмеялся он, обнимая меня за плечи. – Это же не обличье его, а сущность! Обличье-то меняться может, а вот сущность – нет!

Запись тем временем кончилась, и я выпрямилась, отчего его рука упала с моего плеча.

– Все! – грустно сказала я. – А я надеялась еще что-нибудь увидеть!

– Конечно, увидишь, когда своим биополем и энергетикой управлять научишься! – пообещал Бородавкин. – У тебя же уникальные экстрасенсорные способности!

– Правда? – радостно воскликнула я.

– А зачем мне врать? – удивился он. – Только их еще пробудить надо! У тебя необыкновенно сильное биополе, – сказал Иван Иванович, делая пассы почти вплотную к моему телу. – Но только некоторые чакры закрыты, – с сожалением сказал он.

– А их можно открыть? – с надеждой спросила я.

– Нет ничего невозможного на свете, Маняша! – уверенно заявил он. – Вот давай попробуем! – он взял меня за руку. – Чувствуешь холод?

Я начала изо всех сил прислушиваться к своим ощущениям и, решив, что чувствую, кивнула.

– А вот здесь должно быть тепло, правда? – он положил руку мне на живот. – Здесь находится сексуальная чакра, – пояснил он. – Она у тебя очень мощная, очень! Почти такая же мощная, как у меня, – он взял мою руку и положил ее на свой живот. – Ты ощущаешь, какая энергия исходит из нее?

Мне стало очень неудобно – не за этим же я сюда приехала, и я резко выдернула свою руку.

– Зря ты стесняешься, Маняша, – шепотом сказал Бородавкин, привлекая меня к себе. – Произойдет просто взаимное обогащение двух чакр, и каждая от этого станет еще сильнее.

Поняв, что он задумал, я тут же вскочила и возмущенно сказала:

– Да что вы себе позволяете, Иван Иванович! Вы с ума сошли?

Схватив свою сумку, я бросилась к двери, благо он ее не запер, и, быстро взбежав по ступеням, выскочила на улицу. Бородавкин же бежал за мной и умолял:

– Не гневайся, Маняша! Но у тебя такое сумасшедшее биополе, что даже я не выдержал. Где уж против тебя обычному мужику устоять? Ты же своей энергетикой людей с ума сводишь, вот я и не удержался!

Мне, конечно, приятно было слышать, что я такая особенная, и гнев понемногу прошел, а Иван Иванович все объяснял мне:

– Это все твои флюиды, Маняша, виноваты! Аура у тебя совершенно особенная! Сколько живу, а такой не встречал!

– Ладно вам, Иван Иванович! – смилостивилась я. – Надеюсь, что такое больше не повторится?

– Буду сдерживаться изо всех сил! – торжественно пообещал он. – Хоть и трудно мне придется, но… – Он развел руками. – Буду стараться!

– Тогда я больше на вас не сержусь, – сказала я, садясь в машину.

Уже отъехав, я подумала, что никогда в жизни не получала за один вечер столько комплиментов! Даже от Сашки в период ухаживания! А уж после свадьбы он мне и подавно ничего подобного не говорил! Привык, наверное, к тому, что я такая необыкновенная. Правильно сказано у Есенина: «Лицом к лицу лица не увидать! Большое видится на расстоянье!» Я вздохнула и поехала домой.

Я долго стоял над грядками, размышляя: включать воду или нет, а потом все-таки включил – хоть какое-то оправдание будет моему возвращению. Грустно посмотрев, как вода, весело журча, заливает все углубления в земле, я вздохнул и пошел в дом. Сна не было ни в одном глазу да и быть не могло после таких приключений и в ожидании неизбежной разборки с Марусей. Единственно полезное, что я сейчас мог сделать, – это определить, кому принадлежал «Опель».