— А у вас есть идеи, что это за яд?

— Да, есть, — сказал комиссар. — На прошлой неделе, когда я был в Столице, мне рассказал глава Медицинского Управления.

— Хоть одна тайна раскрыта, — сказал глава Медицинского Управления, низенький человечек с животом, который чуть не отрывал пуговицы на его полосатом костюме; казалось, доктор проглотил воздушный шар. Глава Медицинского Управления был очень аккуратен, галстук его был завязан идеально, и комиссар Блэр чувствовал себя неопрятным великаном.

— Этот яд выделяется бактерией. Это абсолютно точно. Однако вы спросите меня — какой бактерией? — Главный доктор говорил так, будто читал вводную лекцию своим студентам-медикам. — М-да, это совсем другой вопрос. Бактерии необыкновенно сложно локализовать: они живут в почве, воде, воздухе и даже в огне. Бактерии — обитатели всех четырех стихий; эти существа могут паразитировать на людях, или на животных, или на растениях. Короче говоря, бактерии везде.

Они вдвоем сидели в ресторане недалеко от Замка. Глава Медицинского Управления изучал лицо комиссара Блэра так пристально, будто искомая бактерия могла скрываться там.

— Тот штамм, который разгуливает в Каррике, очевидно, выделяет смертоносный экзотоксин[4]. Симптомы довольно специфические: токсин внедряется в нервную систему и вызывает диплегию[5], в первую очередь — поражение ног — Главный доктор наклонился вперед и доверительно сообщил комиссару Блэру: — Что самое интересное, эта бактерия несет с собой афазию[6], не имеющую аналогов в медицинской литературе. Судя по всему, жертвы страдают от разнообразных речевых расстройств. Однако наиболее примечательный симптом этой афазии — она делает людей необычайно словоохотливыми. Похоже, они только и хотят, что говорить, говорить и говорить. Пока не умирают.

Комиссар Блэр, который пока не имел возможности и слова ввернуть, слушал очень серьезно.

— В качестве компенсации за свой недуг, — продолжал глава Медицинского Управления, — жертвы болезни почти все время пребывают в сильнейшей эйфории — чистое блаженство. Особенно мужчины редко, переживают из-за неминуемой смерти, хотя, судя по всему, понимают, что смерти не избежать. Некоторые наши исследователи говорят, что эта эйфория невероятно опасна: она усыпляет защитные механизмы человеческого организма, и он не борется с токсином. — Главный доктор взял меню. — Надеюсь, вас не утомили технические детали, Блэр. Одним словом, этот яд — убийца, но убийца крайне великодушный.

И доктор принялся изучать перечень основных блюд.

Великодушный убийца, — повторил Блэр. — Вот как выразился доктор. И добавил, что, если б он мог поместить этот яд в бутылку и продавать по всему земному шару, это было бы величайшим медицинским успехом нашего столетия. Но он бы плохо сказался на бизнесе.

Мы дошли до ворот лагеря, миновали жилье комиссара Блэра в первой времянке и зашагали к моему домику на задах. Ясно разглядев под лампочкой у входа лицо Блэра и его серые глаза, я снова спросил его о том, что меня по-прежнему беспокоило:

— Господин комиссар, все-таки почему я в Каррике?

— Вот факты, Джеймс, — сказал Блэр. — Наше расследование топталось на месте, а горожане умирали один за другим. Письменное свидетельство Айкена было неясно и загадочно, и говорить он больше не собирался. Но, возможно, захотел бы побеседовать с человеком, которому сможет довериться, — с репортером. Я вспомнил тебя на том банкете и подумал, что мы можем друг другу помочь.

— Но почему вы вообще обвинили Айкена в отравлении? В своем отчете он во всем винит Кёрка.

— Нашлись косвенные улики — целое множество. Прибавь к этому тот факт, что умирали все, кроме него. Когда Айкену предъявили обвинение, он только засмеялся. Не отрицал ни одного пункта.

— Но зачем он отравил всех своих друзей? Какой в этом смысл? (Эти вопросы мне предстояло задавать в Каррике снова и снова.)

— Надеюсь, ты найдешь ответы, Джеймс, — с нажимом сказал Блэр. — В этом деле мне нужно узнать столько, сколько вообще в человеческих силах.

Перед уходом Блэр вынул из кармана плаща манильский конверт.

— Чуть не забыл, — сказал он. — Айкен попросил меня передать тебе вот это — чтобы ты прочел перед сном.

Блэр удалился, и я вошел к себе. Приятно было оказаться здесь после холода. В ослепительном свете потолочной лампы я сел к столу. В левом верхнем углу конверта значилось: «АПТЕКА АЙКЕНА». Конверт не запечатали. Я вынул содержимое: несколько страниц, вырванных из старинной книги. Первой страницей был титульный лист:

ТОМЪ X

РАБОТЪ

автора.

Содержит

ПУТИ-ШЕСТВИЯ

в некоторыя отдаленный уголки

ЭТАГО ОСТРОВА

Написано Йоханнесом Перегринусом

ceriumquiaimpossibile[7]

Напечатано по заказу Дж. Тайна и продается

в яго магазине на Замковой улице

и С. Уоллисом въ гостинице «Олень»

1660

Я прочел остальные страницы; судя по всему, их вырвали из той же книги:

Въ те времена я посетилъ каждогодное Празнество Мистериумъ в Каррике — редкое чюдо. Праздничанье продолжается пять дний. Въ первый динь ремесленники съ всяго Острова сбираются въ великий ходъ. Всяко ремесло да таинство представлено мастеромъ и подмастериемъ. Напередъ хода голова Совета Каррика несет ключи отъ града. Всякъ ремесленникъ оболочен въ ливрею, какая ему дадена по чину, а всяк подмастерие несет гербъ ихней гильдии. Вотъ знамя бриллиантщика съ побрякушками, рыботорговца съ его запахомъ, тканеторговца съ шелком, винодела съ бочкою, апотекаря съ пестиком, законника съ оковами, пекаря съ булкойю, живописца съ кистию, каменщика съ глыбойю, ножеточъца съ колесомъ, брадобрея съ лезвием, оружейных делъ мастера съ алебардойю, столяра съ отвесом, швеца съ болванчиком, сапожника съ колодкойю, скорняка съ шкурами, суконщика съ рулономъ, скобянщика съ котлами, кузнеца съ мехами, мясника съ топором, шпорника съ щипами, торговъца нарядами съ полотном, мастера по ножнам с ножнами, поясника съ ремнем, ткача съ станком, свечного мастера съ воском, пивовара съ бутылию. И вотъ проходят съ знаменами стремянный мастеръ, плотникъ, торговецъ фруктами, птицеловъ, перчяточникъ, сумочьникъ, трактирщикъ, сборщикъ древностий, библиотекарь, книготорговецъ, врачъ, палачъ.