губами в мои и стал целовать меня: жадно, как дикарь. Он крепко держал меня в своих руках и покрывал мое лицо поцелуями.

Мы опустились на ковер, и я поняла – схожу с ума. Желание было сумасшедшим, я еле сдерживалась, чтобы самой не накинуться на него. Стук собственного сердца не давал мне услышать то, что он мне шептал. Я застонала, и все вокруг закружилось.

Вдруг зазвонил телефон, Ваня вздрогнул. Как будто чего-то забоялся, на несколько секунд замер, но потом опять прильнул к моим губам.

Разум начал возвращаться ко мне.

Слезы подступили к горлу.

Мое правильное Я хлестало меня по лицу и кричало: «Что ты делаешь? У этого мужчины есть любимая жена, маленькая дочка. Зачем ты это делаешь? Тебя устроит роль любовницы?»

Второе Я, глупое, безалаберное и влюбленное, отвечало: «Я просто хочу простого человеческого тепла, хочу, чтобы меня любили…»

«Но он же не любит тебя. Он любит свою жену. Как ты можешь опускаться до такого и становиться любовницей?»

Кровь хлынула в голову, и я отстранила Ваню от себя.

– Чего ты? – ласково спросил он и опять потянулся ко мне.

– Я думаю достаточно, – спокойно ответила я и встала.

Он молчал, и даже не поднял глаз.

– Можешь поздравить свою жену, – торжествующе сказала я, натягивая юбку.

– С чем?

– Надеюсь, ей идут маленькие черные рожки, которые ты ей только что наставил? – гордо спросила я и вышла из его кабинета.

Глава восьмая. Поездка в Лондон

Не помню, как дошла.

Алёна открыла дверь, принесла стакан воды и только тогда я смогла ей все рассказать.

– Зачем ты ему про рога сказала?

– Потому что он испугался телефонного звонка.

– Мне кажется, ты его еще больше обидела этим.

– А почему никто не думает о моих чувствах? – закричала я.

– Ну почему не думают? Думаем. Просто…

– Это тупик.

– Нет.

– Думаешь, он не приедет за мной завтра утром?

– Приедет, конечно. Куда он денется. Может, ты завтра извинишься перед ним?

Я вздохнула:

– Извинюсь.

– А как вообще было? – спросила Алёна смутившись.

– Вряд ли я смогу описать это словами, – призналась я.

– Ты, почти состоявшаяся писательница и не можешь описать? – Алёна поставила руки в боки и потребовала: – Рассказывай.

– Правда…

Алёна угрожающе смотрела на меня.

– Наверное, это был рай.… Такая трактовка тебя устроит?

– Нет, не устроит. Может быть, ты и знаешь, что это такое, но я в раю не была и хочу простого земного пересказа.

Я улыбнулась и опустила голову.

– Ну, бабочки в животе хоть были? – не отступала подруга.

– Были бегемоты, – засмеялась я. – Они топтали мою селезенку и кричали «Мы любим Ваню Макарского». Такой рассказ тебя устроит?

Алёна сложила руки у груди:

– Класс! Как я люблю эти романтические истории.… А мурашки? По телу бегали мурашки?

– Да, – призналась я, – табунами.

Алёна обиделась:

– Ты нехорошая! Я тебе все рассказываю, а ты…

– И я тебе все рассказываю. Честно. Все так и было: и бегемоты, и мурашки.

Алёна задумалась, посмотрела в окно, потом на меня:

– Ничего себе рай: бегемоты, мурашки… табунами…

Мы рассмеялись.

– Все равно ты молодец, Машка. Я очень рада за тебя. Пусть еще в вашей истории не все понятно, но тебе было с ним хорошо – это раз. И теперь ты точно знаешь, то он тебе нужен – это два. И вот о чем я подумала. Может тебе начать вести себя по-другому?

– Алён, тут дело не во мне. А в нем. Это он вздрогнул от телефонного звонка. Значит, он боится свою жену.

– Да? Тогда почему он был с тобой?

– Как это почему? Ты же сама мне сказала, что на свете нет мужчин, которые откажутся от… – я задумалась, – от интрижки на стороне.

– Какие глупости я тебе говорила! – воскликнула подруга, – И кого ты слушаешь? Женщину, которой уже исполнилось тридцать, и у которой нет ни своего угла, ни нормального мужика, ни достаточного количества серого вещества в голове? Эту женщину ты слушаешь?

Я хихикнула:

– Ты просто не знаешь, какое сокровище эта женщина! Я ее обожаю!

– Да? – нахмурилась подруга, – ну раз обожаешь – тогда и слушай. Попытка не пытка. Вспомни, какая ты была – такой ты и должна стать.

– А какая я была?

– Веселая, озорная, смелая, наглая!

– Никогда я не была наглой, – возразила я.

– Не была? А когда просила своего мужа жениться на тебе перед всей честной компанией? Разве это не наглость?

– Это дурость…

– Скорей всего это и то, и другое. Так вот. Ты должна быть веселой. Ты не должна грустить совсем. Ни капельки. Чтобы он понял, что ты не отчаиваешься, и что ты веришь, что у тебя все будет хорошо. Шути, смейся, рассказывай веселые истории, восхищайся Лондоном и благодари его, что он тебя сюда привез.

– Зачем?

– Мужики это любят! Хвали его. Только аккуратно, чтобы он не понял, что это лесть.

– Нет, Алён, я этого всего не умею.

– Но ведь умела раньше?

– Это так давно было…

– Ничего, вспомнишь! Хватит хандрить и писать рассказы, в которых в каждой строчке одни слезы. Пора что-то менять. Поняла?

Ровно в пять утра я была внизу. Ваня уже ждал меня. Я поздоровалась, он даже не произнес «Привет», только слегка кивнул, и до аэропорта мы ехали в тишине. Даже радио было отключенным.

Я все время искала слова, чтобы извиниться, но так и не нашла…

В аэропорту мы сдали багаж и прошли в зал ожидания.

Ваня купил газету, и все время читал последние новости.

В самолете он закрыл глаза и сделал вид, что спит.

Я была в отчаянии.

Ни капельки любви, ни капельки сострадания с его стороны я не видела. А может, так мне и надо? Может, заслужила? Что это за выпад был с моей стороны вчера? Ну, подумаешь, телефонный звонок, ну, подумаешь, вздрогнул от неожиданности…

Я запуталась и готова была снова разреветься. Только большое количество людей вокруг не давало мне этого сделать, ибо плакать я привыкла в одиночестве, в крайнем случае, у Алёны на плече, но никак не при толпе в аэропорту.

В аэропорту Хитроу нас встретили и сразу отвезли в офис компании, с которой Ваня планировал заключить какой-то важный договор.

Весь день мы провели за столом переговоров, договорились подписать контракт завтра утром, и освободились, когда уже было темно.

– А я так мечтала посмотреть город…

– В следующий раз, – мрачно произнес Ваня.

– Ну, чего ты такой грустный? Вроде бы они готовы сотрудничать и завтра ты подпишешь этот контракт.